Za rubežomъ : razskazы

23

торжественной процесси посфщаетъ мечеть, чтобы опоясать себя мечемъ Магомета и въ свою очередь сдфлаться повелителемъ правовЪрныхъ. А затфмъ все опять погружается въ дрему. Дремлютъ ручные аисты въ великолфпномъ дворБ мечети, дремлютъ огромные платаны, дремлетъ продавець четокъ. И словно въ дрем$ въ положенные часы мулла произносить молитвы въ мечети, и точно въ полубреду сльшшатся тиже вздохи молящихся. И сейчасъ же за мечетью, уходя въ гору, тянется кладбище. Огромное, древнее кладбище, съ безчисленными могильными камнями, разсЪянными въ кипарисахъ. Сколько ихъ? Какое множество правовфрныхъ собралось и все еще собирается около мечети? Недоступенъ этотъ счетъ челов$ ку, и одииъ Аллахъ знаетъ все.

Но какъ тихо на этомъ кладбищф. Какъ хорошо сидфть на могильномъ камнф, глядя на золотистыя волны залива и думать о прошломъ, или ни о чемъ не думать. Уставшему сердцу кажется тогда, что оно близко къ забвеню. Если бы можно было забыть. Забыть выстраданное и пережитое... И здЪсь, гдЪ все окутано дремой, гдЪ даже коршуны, налетавшись надъ Золотымъ Рогомъ, дремлютъ на кипарисахъ, кажется, что забвене близко. И я любилъ коротать здЪсь рфдюе досуги изгнанника. Обычно здЪсь нЪтъ никого, и кладбище совершенно пустынно. Но однажды, на отдаленномъ могильномъ камнЪ я замЪтиль женшину. Вся въ черномъ, она сид$ла въ неподвижной и грустной позЪ, какъ настоящее олицетворене скорби. Можетъ быть, она также пришла сюда за забвешемъ. Въ то время, когда потоками льется кровь, когда торжествуетъ звЪриная жестокость и попрана человЪчность, — это вфдь такъ естественно. А можетъ быть, она просто пришла погоревать надь прахомъ мужа или ребенка. И безъ переживаемыхъ нами ужасовъ на свЪфтЪ довольно поводовъ для челов$ческаго горя. Но проходя мимо меня на грязный и переполненный пароходикъ, отходивций въ городъ, женщина мнЪ поклонилась. И лицо и фигура ея мнЪ показались знакомы. Но гдЪ и когда я ее видфль? Я не могъ этого припомнить и сталъ думать, что ея поклонъ могъ