Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

124

нимъ дБлаеть Дорошевичъ. Въ произведении Мельшина Якубовича „Въ мфЪ отверженныхъ“ вновь встаетъ передъ нами мертвый домъ въ его новой фаз$. Въ мръ бродягь и павшихъ женщинъ вводятъ насъ ГорьюИ и Купринъ. „Казнь Тромпана“ Тургенева, „Разсказь о семи пов$шенныхъ“ Л. Андреева входятъь въ мровую литературу на ряду съ „ПослЪднимь днемъ приговореннаго къ смерти“ Виктора Гюго. И это только не болЪе какъ иллюстращи, конечно, ни въ какой степени не исчерпываюция необозримаго матерлала, который представляетъь. намъ въ этомъ отношени русская литература.

Въ предЪлахъ этой статьи можно будетъ остановиться только на нзкоторыхъ боле существенныхь моментахъ и прежде всего на тЬхъ, которые опред$ляють своеобраз!е именно русскаго отношения къ проблем 5 преступлен!я. Позвольте сдЪлать нфсколько сопоставленй. „Простой народъ“, замЪчаеть Достоевскй въ „Запискахъ изъ Мертваго Дома“, — ‚никогда не коритъ арестанта за его преступленя, какъ бы ужасны они не были, и прощаетъ ему все за понесенное имъ наказане и вообще за несчастье. Недаромъ же весь народъ во всей Росси называетъ преступление несчастьемъ, а преступниковъ несчастными. Это глубоко знаменательное опредлен!е. Оно тЪмъ болЪе важно, что сдфлано безсознательно, инстинктивно“.

„Ненависти нфтъ къ преступнику“, — говоритъ Гоголь въ одномъ мЬстЪ своей „Пэреписки съ друзьями‘, — „ныть также донкишотскаго порыва сдфлать изъ него героя, собирать его факсимиле, портр=ты или смотрЪть на него изъ любопытства, какъ это дЪлается въ просвЪщенной ЕвропЪ. ЗдБсь что-то болЪе: не желане оправдать его или вырвать изъ рукъ правосуд1я, но воздвигнуть упадшИй духь его, утфшить, какъ братъ утЬшаетъь брата, какъ повелфлъ намъ Христосъ утБшать другъ друга“. „Гы любишь несчастнаго, русск народъ!“—говоритъ кн. М. Н. Волконская въ „Русскихъ женщинахъ“ Н. А. Некрасова.

„роже“, — восклицаетъ В. В. Розановъ, — „какъ не понять, что преступлене есть уже величайшее несчастье, что это бол$знь, подобная чахоткЪ и раку, болЪзнь б1ографии, при которой счастье индивидуума органически разстроено. Преступление есть уже наказан!е и преступникъ есть несупий наказан!е. Подобно тому, какъ малоспособность и идютизмъ есть несчаст!е, и никто такихъ не сЪчеть, такъ догадаются со временемъ, что и наказанй, какъ чего-то преднамЪреннаго и систематическаго (тюремное вЪдомство) не должно быть“.

Не могу остановиться только на приведенныхъ сужде-