Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

72

Сербское правительство держалось или было вынуждено держаться строгаго нейтралитета: Австр!я угрожала занять своими войсками Босню и Сербю въ отв$тъ на русское заняте Придунайскихъ княжествъ, и Серб!я заявила, что она вооруженнымъ путемъ будетъ бороться со всякой попыткой перейти черезъ ея границы (ов. РистиВ. Срби]а и Кримска во]на. (1852—1856). Споъашьи одноша]и Срби]е.Гласник Срп. Уч. Друштва 1885, стр. 1; Улога кнеза Александра Караборбевиба у Кримском рату. — Дело т. 46. 1908, стр. 138). Но неофищальная Серб!я была, вЪооятно, вся на сторонЪ Рос@и, которая выступила такъ красиво на защиту православныхъ народовъ. Сколько могла, сербская печать поддерживала эти настроеня. Въ журнальчикахъ „Седмица“, „Шумадинка“ и „Светозоръ“, въ газетахъ „Световидъ“ и „Србски Дневник“ обнаруживается явное сочувстве къ Роса. Такъ напр., когда разнеслись ложные слухи о падени Севастополя, то „Световидъ“ (1854 № 35) писалъ: „Итакъ Сева<тополь остался живъ. Это хорош! руссюай ледъ, который долженъ охладить черезчуръ разогр$тыя головы въ Европ5“, а „Србски Дневник“ (1854 № 78) иронизировалъ: „Что касается паден!я Севастополя, то мы можемъ утфшить т5хЪ, кто мечталъ о немъ: дЪйствительно, палъ Севастополь, но это не руссюй городъ, а торговая фирма въ Триеств“=

Очень негодуетъ руссофильская газета на то, что русск ген. консулъ Мухинъ долженъ былъ покинуть БЪлградъ, по требованю турокъ, когда началась война. Вм$сто того, чтобы защитить представителя своего Покровителя, сербы отступились отъ него: заявляетъ эта газета. Мухинъ будто бы хотЬлъ нанять себЪ квартиру въ Б$лградЪ, но когда увидЪлъ явную непр!язнь къ нему во многихъ сербскихъ кругахъ, перебрался въ Земунъ. Въ день именинъ русскаго царя, въ маЪ м$сяцЪ, въ церкви были только живушие въ БЪлградЪ руссюе (числомъ два), да сербы — руске воспитанники, а правительство отсутствовало. Въ день Андрея Первозваннаго за обЪдней поминали султана, а русскаго императора Николая не поминали: а между тЪмъ въ этотъ день именно его и надо было бы помянуть, а за намъ князя Милоша, а потомъ всЪхъ тЪхъ героевъ сербовъ, которые воевали вмЪстЪ съ Милошемъ (См. „Србски Дневник" за 1858 г. №№ 89, 98, 99, 100, за 1854 № 8, 14, 17, 18). Образъ самого стараго императора рисуется, какъ идеалъ благородства и безстрапия. Николай, „тай херой европског гласа у сваком погледу“ (№ 56), не побоится Европы...

Смерть Николая [| вызвала рядъ некрологовъ во всей тогдашней немногочисленной сербской прессЪ (Србске Новине 1855, др. газеты). Въ „СедмицЬ“ были переведены отрывки изъ книги: „ПослЬдн!е часы жизни Императора Николая Перваго“ (Седмица [\, 1855, стр. 139—146, 156, 164, 174). Николай заслужилъ эту добрую славу, какъ первый послЪдовательный борецъ за славянъ въ Турции.