Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

кая случайность. Попытка Пьера объясниться въ любви еп 1огте съ непрем$ннымъ шаблоннымъ „]е уоцз аше“ получаетъ въ изображен Толстого почти карикатурный видъ: „Что-то такое особенное говорятъ въ такихъ случаяхъ, но никакъ не могъ вспомнить, что именно говорятъ въ этихъ случаяхъ. `Онъ взглянулъ въ ее лицо. Она придвинулась къ нему ближе, лицо ея зарумянилось: „Ахъ, снимите эти, какъ эти... она указала на очки. Пьеръ снялъ очки, и глаза его сверхъ той общей странности глазъ людей, снявшихъ очки, глаза его смотрЪфли испуганно вопросительно. Онъ хотБлъ нагнуться надъ ея рукою и поц$ловать ее, но она быстрымъ и грубымъ движешемъ головы перехватила его губы и свела ихъ со своими. Лицо ея поразило Пьера своимъ измфнившимся неприятно растеряннымъ выраженемъ. Теперь уже поздно, все кончено, да и я люблю ее, подумалъ Пьеръ. /]е уоцз айпе, сказалъ онъ, вспомнивъ то, что нужно было говорить въ такихъ случахъ, но слова прозвучали такъ блфдно, что ему стало стыдно за себя“.

[Х.

Обращаясь къ комическому въ характер у Толстого, нужно прежде всего замфтить, что не всякая лич-, ность имБетъ характеръ. Слово характйо, какъ извЪстно значить рЬзецъ. ИмБть характеръ значитъ: 1) имБть продуманное мровоззрЪ не, запечатлЪвая властно свой образъ мы слей въ дЬйств!и; 2) проявлять такую активность воли, ко торая является независимой перем Ънной оть непо средственныхъ вл!ян сощальной с еды; 3) обладать извЪстной аффективно-волевой цфльностью, т$мъ, что Гербартъ называль внутренней свободою, когда человЪкъ не является пассивной игрушкой своихъ дисгармонирующихъ между собою стремленй. Такихъ характеровъ у Толстого ньть, мало того, его личность, какъ и его философ!я, какъ и его герои, р5зко выражала ту пассивность, ту дисгармон!ю аффектовъ и резонерства въ безсильной борьбф противъ влян! классовой среды, его окружавшей — въ этомъ вся трагика его жизни. Недаромъ онъ, подобно своей антипат!и Вагнеру, додумался до м!ровоззрЪня, въ нвкоторыхъ отношеняхъ родственнаго Шопенгауэру: темный темпераментъ въ подходЪ къ людямъ, разладъ между интеллектомъ и волею, безсиле интеллекта, какъ въ индивидуалной жизни человфка, такъ и въ истори человфчества, комизмъ человЪческаго эгоизма и человфческой глупости, роль „безсознательнаго“ въ жизни и творчествз — вотъ тенденщи, обще у Толстого и Шопенгауэра рядомъ со многими другими. Въ изображен!и человфческой личности Толстымъ руководятъ сразу двЪ тенденщи: генерализирующая и ин-