Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

112 таръ. Отъ перваго произошли казаки: такъ называютъ себя киргизы-узбеки, отрицаясь тѣмъ отъ имени „кыргызовъ", которое они оставляютъ за презираемыми отъ нихъ каракиргизами, считая послѣднихъ происхожденія калмыцкаго и даже „собачьяго". Слово „казакъ" у киргизовъ значитъ: вольный, бродяга, разбойникъ. А состоитъ оно, по киргизскому же толкованію, изъ двухъ именъ: каз (гусь) и заг (воронъ). (Гродековъ. Киргизы. Т. 2). Такимъ образомъ, киргизскій казакъ есть тотемическій символъ, составленный изъ двухъ вольныхъ степныхъ птицъ, иносказательно опредѣляя племенной союзъ двухъ родовъ съ тотемомъ гуся и съ тотемомъ ворона. Теперь: если былинный и сказочный Соловей Разбойникъ=лѣтописному разбойнику Могуту, а разбойникъ Могутъ = казаку (т. е. разбойнику съ двумя птичьими именами) Могулу, то двѣ величины, равныя порознь третьей, равны между собою. Нашъ Соловей, съ его былинными татаро-тюркскими отчествами-прозвищами „воръ Ахматовичъ", „Рахметовичъ", „Рахматовичъ", „Рахмановичъ" и пр.,—оказывается типическимъ богатыремъразбойникомъ изъ какого-то тюркскаго рода-племени съ птичьимъ тотемомъ соловья. Въ выразительнѣйшемъ же прозвищѣ „Соловей птица Рахманная" птичій тотемъ возвращается уже къ птичьему миѳу. Послѣдній еще болѣе рельефно выступитъ наружу, если мы вспомнимъ Моголъ или Могулъптицу, замѣняющую въ нашихъ сказкахъ восточную баснословную птицу Рохъ (Афанасьевъ №№ 73 и 93). Имя это не утрачено народнымъ языкомъ еще и въ настоящее время. На олонецкомъ нарѣчіи могулъ (а также „науй" и „навуй") ^обозначаетъ страуса. Въ пѣсняхъ о Волхѣ, Егоріѣ Храбромъ, въ сказкѣ объ Александрѣ Македонскомъ сопровождается постоянными эпитетами „великая и страховидная". (Г. Куликовскій). Восточнымъ сказочнымъ привносомъ влетаютъ въ былину и птицыоборотни, вороны съ желѣзными носами: сыновья и зятья