Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

89 леко не всегда принадлежали къ знатнымъ родамъ. Морскія экспедиціи полуторговаго, полуразбойничьяго назначенія, организуемыя крестьянами, упоминаются ненеоднократно и въ скандинавскихъ, и въ сѣверо-германскихъ сагахъ. Равно какъ и брачныя связи между богатырями крестьянами и аристократическими семьями. Въ извѣстномъ романическомъ эпизодѣ Бэра и Бэры (см. въ моей „Одержимой Руси" стран. 221—224) герой — королевичъ, сынъ норвежскаго короля Ринга, а героиня — крестьянка, дочь крестьянина, который смолоду былъ славнымъ воиномъ („сирѣчь разбойникомъ лютымъ", пояснилъ бы „лѣтописецъ о царѣхъ") и разбогатѣлъ отъ морскихъ походовъ. Такого типа крестьянами могъ быть и родъ Ольги, если онъ былъ варяжскимъ. Викингъ Фритьофъ и дочь кокунга Ингеборга въ знаменитѣйшей изъ норвежскихъ сагъ тоже не равнаго происхожденія. Въ русскомъ народномъ языкѣ слово „варягъ" осталось воспоминаніемъ отнюдь не аристократическимъ, обозначая коробейника, торгующаго по деревнямъ всякою всячиною — „продать-смѣнять". Въ заключеніе должно упомянуть о болгарской гипотезѣ архимандрита Леонида. Она опровергнута и оставлена. Но, если бы Ольга была дѣйствительно болгаркой, тогда понятно было бы, почему русскій эпосъ такъ легко и усердно надѣлялъ ее качествами злой иноропки, подобной разбойницѣ-перевозчицѣ Катюшѣ Соловьевнѣ; царевнѣ Змѣевнѣ, сожигавшей въ печи своихъ, заманутыхъ лестью, любовниковъ; Еленѣ Прекрасной, „переводчицѣ роду христіанскому"; чародѣйкѣ Авдотьѣ Лиховидьевнѣ Лебеди Бѣлой и прочимъ былиннымъ жестокимъ красавицамъ сродни нечистой силѣ. Болгаре, въ качествѣ народа омусульманеннаго, не пользовались доброю репутаціей въ древней Руси, о чемъ старалась и молодая русская христіанская церковь, внушая, что болгаре—вѣтвь отъ темнаго, грѣховнаго корня: потомки патріарха - кровосмѣсителя Лота, отъ старшей