BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

994

цанйй '*) и — мы увидимъ — покой нравственнаго углубленнаго сознанЯ.

И на почв собственно душевныхъ качествъ вырастало пушкинское этическое сознан!е, или находило въ нихъ свое укр$плен!е. Возьмемъ только существеннЪйшее. Пушкинъ былъ необыкновенно добръ. Вс$мъ друзьямъ, всфмъ приближавшимся къ нему была извЪстна эта черта *). Самъ Пушкинъ ее находилъ въ себЪ и высказывался о ней, начиная съ легкаго отроческаго стихотворен!я и вплоть до вычеркнутаго слова изъ черновика его письма Геккерену въ 1835 году. Пушкинъ былъ благороденъ. Онъ былъ способенъ къ паденямъ, но еще въ ночи лицейскихъ бесфдъ '°) и вплоть до суроваго стихотвореня „Воспоминан!е“, въ нихъ сильно и горько раскаивался. Пушкинъ хот$лъ — какъ въ воображаемомъ разговор съ Александромъ | — чтобы его благородству врили, чтобы достоинство его личности уважали '7). Онъ требовалъ отъ человЪка, какъ „первой науки“ — уваженя къ себЪ“ 15).

14) Глубокая особенность Пушкина: нтъ спокойстыя — н$тъ творчества, только отрывки, какъ въ 1822 и 1885 году. (Проф. М. Гофманъ. Пушкинъ. Психолог!я творчества, 1928, 16).

15) Свидфтельства объ этой доброт®, при томъ дЪиственной, многочислены. ОтмЪтимъ указавя А. Кернъ (ВоспоминанИя, изд. 1929 г. 291, А, Смирновой (Записки изд. 1894, 33\, Гр. В. Сологуба (Воспоминания. 1887, 117), Нащокина (по записямъ Бартенева), свидзтельство Гоголя, письмо Пушкину Ек. Карамзиной. Объ отношени Пушкина къ крестьянамъ работа Щеголева „Пушкинъ и мужика“. 1928).

18) Какъ вспоминаль Пущинъ („Записки о ПушкинЪ“ изд. 1927, 10).

17) Мы считаемъ, что гибель Пушкина была вызвана не столько „,отдълившейся отъ него стихей Алеко“ (А. Григорьевъ\, „великольпнымь б$шенствомъ“ (Гершензонъ) и не моральнымъ падешемъ Пушкина до окружавшей его среды (Вл. Соловьевъ. „Судьба Пушкина“, собр. соч. т. УШ) но страстнымъ реагированьемъ на стремлене его оскорбять и унизить какъ личность.

13) Въ ПушкинЪ хотятъ отыскать двойной цинизмъ: въ области эротической и въ области религозной. Пушкинъ позволялъ себЪ быть наставникомъ ш аЦе атапа!, но, какъ справедливо предсстерегаеть Щеголевъ въ предислов!и къ записямъ Вульфа, мы не должны слишкомъ довфрять заявлевямъ такого циника, какямъ былъ самъ Вульфъ, Релийозный же „иинизмъ“ Пушкина съ сжатой обстоятельностью разсмотрзнъ В. Ходасевичемъ („Цанизмъ Пушкина“. Совр. Записки 19). Если нельзя сказать вмЪсть съ Котляревскимъ („Холмы родины“), что это была только „игра въ атеизмъ“, то ни о кахой серьезности той же „Гаврил!ады“ говорить не приходится. Но, какъ свидбтельствуеть А. Смирнова, Пушкинское сознав!е возмуща-