Bosniя, Gercegovina i Staraя Serbiя

— 518 нивы, сѣнокосы, огороды, водяныя мельницы; словомъ,—-все, что попадалось на глаза и нравилось ему, чтобы все это было его. И вездѣ, по такимъ отнятымъ мѣстамъ онъ строилъ башни и другія зданія, и все это дѣлалось съ мученіями народа. Изо всей Герцеговины мужчины, женщины, дѣти, кони, волы и ослы, все это работало на него и на своей шеѣ носило тяжести страшныя. Нравился лъ ему чей-нибудь конь, или корова,— отдавай ему; онъ присвоивалъ нравящееся себѣ и ежегодно бралъ съ каждой овчарни по овцѣ, да кромѣ того сыру, масла и т. под. Выше всякаго терпѣнія, выше мѣры притѣснялъ онъ какими только могъ насиліями, не однихъ христіанъ, но даже и своихъ Турокъ, каждый молилъ Бога о его смерти, не было никого, кто бы отъ всей души не желалъ ему наилютѣйшнхъ золъ. Еще разъ, въ 1837 году, забунтовала было раія Прѣпольская, выведенная ивъ терпѣнія насиліемъ и неправдами муселима Прѣпольскаго и людей самого паши, 5 — 6 человѣкъ отправились въ Стамбулъ плакаться передъ Султаномъ на Али-пашу; но онъ, какъ скоро узналъ объ этомъ, въ ту жъ минуту написалъ Боснійскому визирю, чтобы онъ отрядилъ нѣсколькихъ татаръ отрѣзать посланнымъ дорогу въ Румелію, перевязать ихъ и вернуть назадъ. И Веджидъ-паша не замедлилъ исполненіемъ: онъ послалъ татаръ, и тѣ схватили пословъ, перевязали ихъ да и привели въ Травникъ; отсюда препроводили ихъ въ Мостаръ къ Али-пашѣ, а онъ бросилъ ихъ въ темницу, гдѣ скованные просидѣли они около года. Двое не вынесли неволи и умерли, остальныхъ четверыхъ выкупили пріятели раіп Прѣпольскіе. Между четверыми, пережившими неволю, былъ одинъ кнезъ (старшина), по имени Юрій, мастеръ хорошо говорить. Вотъ по выходѣ ихъ изъ тюрьмы, этого Юрія паша и призвалъ къ себѣ, да и сталъ спрашивать: «Скажи-ка ты мнѣ, куда это вы снарядились и было отправились? кому и на кого вы хотѣли жаловаться?»