Elanь : razskazы

49 — Гдѣ заутреню отстояли? — У Спаса на Бору. А вы? — Я у Покрова въ Кудринѣ, у себя. Воздушные шары покачиваются высоко надъ уличнымъ, густымъ движеніемъ, на невидимыхъ ниткахъ разноцвѣтными упругими, легкими весенними гроздями. Халва и мармеладъ, пастила, пряники, орѣхи на лоткахъ. Мальчики на тротуарахъ, у стѣнъ катаютъ по желобкамъ яйца и кокаются ими. Кто кокнулъ до трещины, — того и яйцо. Пасхальный столъ, заставленный бутылками и снѣдью. Запахъ гіацинтовъ и бархатныхъ жонкилій. Солнцемъ залита столовая. Восторженно свиристятъ канарейки. Юнкеръ Александровскаго училища въ новенькомъ мундирчикѣ, въ блестящихъ лакированныхъ сапогахъ, отражающихся четко въ зеркальномъ паркетѣ, стоитъ передъ милой лукавой дѣвушкой. На ней воздушное платье изъ бѣлой кисеи на розовомъ чехлѣ. Розовый поясокъ, роза въ темныхъ волосахъ. — Христосъ Воскресе, Ольга Александровна, — говоритъ онъ, протягивая яичко, расписанное имъ самимъ акварелью съ золотомъ. — Воистину! — Ольга Александровна, вы знаете, конечно, православный обычай... — Нѣтъ, нѣтъ, я не христосуюсь ни съ кѣмъ. — Тогда вы плохая христіанка. Ну, пожалуйста. Ради великаго дня! Полная важная мамаша покачивается у окна подъ пальмой въ плетеной качалкѣ. У ногъ ея лежитъ большой рыжій леонбергеръ. — Оля, не огорчай юнкера. Поцѣлуйся. — Хорошо, но только одинъ разъ, больше не смѣйте. Конечно онъ осмѣлился. О, какимъ пожаромъ горятъ нѣжныя, атласныя, прелестныя щеки. Онъ смотритъ: ея милыя, розовыя губы полуоткрыты и смѣются, но въ глазахъ влажный и глубокій блескъ. А. И. Купринъ. 4