Izabrannыe razskazы

9 лось въ немъ навсегда въ ту ночь; какая-то упорная сила съ тѣхъ поръ безостановочно, почти вѣжливо, вела его къ концу. Конечно, его лѣчили, конечно, боролись, но было ясно, что всѣ должны молчать. VII Дремлю въ креслѣ у Алексѣевой постели. Вдругъ просыпаюсь. Ночь, второй часъ. — Алексѣй! Молчитъ. Дверь на балконъ отворена, оттуда тянетъ зарей. — Алексѣй! Опять молчитъ. Беру его за руку. О-о, какъ холодна! Значитъ, конецъ, замолкъ. Я никого не позвалъ. Я заперъ дверь на ключъ и до утра сидѣлъ съ нимъ, съ усопшимъ Алексѣемъ. Тихо звучала въ небѣ заря,внимательная, нѣжная заря. Ночь смолкаетъ: неопредѣленный свѣтъ въ комнатахъ черезъ шторы. Я плакалъ, но мои слезы не были кровавы и больны, и то, что случилось съ Алексѣемъ, въ сознаніи моемъ не была, смерть. Я не зналъ, что это было; я ничего не зналъ, ни о чемъ не думалъ, но въ то же время я глубоко зналъ, что Алексѣй неприступенъ. Свѣтлѣло. Блѣдно-зеленые тона тянулись по небу, свѣжѣло слегка. Легкій и покойный лежитъ Алексѣй на кровати. Я стою передъ нимъ. Онъ лежитъ молчаливо, мой тихій, нѣжный другъ! VIII Дни потомъ были странны, единственны. Стоялъ гробъ въ моей квартирѣ, скромныя монашки изъ монастыря читали поочередно высокими, монотонными голосами. Но солнце къ вечеру и небо—попрежнему были золотисты и прозрачны; въ балконную дверь виднѣлся четы¬