Izabrannыe razskazы

лями своими землю. Все-таки ухитрялась „добѣгать" къ сосѣдямъ, за двѣ версты къ мельнику, въ Козловку къ Аксювдѣ Лапочкѣ. Г Однажды, въ холодный предрождественскій день, пробѣжавшись верстъ шесть, въ сумерки возвращалась она домой, таща за плечами, въ котомкѣ, кое что снѣди. Привычно полаяли на нее собаки въ Кочкахъ, привычно шумѣли березы по канавѣ, окружавшей усадьбу. Страннымъ казался лишь слабенькій Отблескъ въ окнѣ молочной. „Не спалилъ-бы, праликъ “Й она наддала ходу. Костлявой рукой крѣпко рванула дверь. Мишка лежалъ, на спинѣ, неподвижно, красныя его ручки сложены крестообразно, въ головахъ теплится свѣчка. И Лиза. Въ рукахъ у нея Псалтырь. Авдотья не сразу сообразила. Холодная струя за ней ворвалась, она не успѣла захлопнуть двери, остановилась, смотрѣла безсмысленна на остренькій- носикъ Мишки, на блѣдную Лизу съ глазами во влажномъ блескѣ, и вдругъ вопль, хриплый, глухой поразилъ смрадный воздухъ — какъ стояла, рухнула Авдотья съ палкой своею, съ котомкой, къ холоднымъ ручкамъ сына. -— Соколъ ты мой ясный, орелъ золотой, дитя ненаглядное... IV Дитя ушло, не много вкусивъ въ жизни. И не великъ былъ гробъ его, изъ той-же сосны, творенье тѣхъ-же старческихъ рукъ Григорія Мягкаго. Онъ легъ рядомъ съ бабкою, въ нѣсколькихъ шагахъ отъ Николая Степаныча. — Ну, теперь ей будетъ послободнѣй,—сказалъ Левъ Головинъ, возвратившись съ кладбища:—двухъ ртовъ нѣту. Это ужъ кула слободнѣе! Но мужиченко Кузька замѣтилъ скептически: — Смотри, дядя Леонъ, она теперь бобылкой будетъ, вовсе насъ окрутитъ. То ты за - нее подводу въ городъ, по веснѣ ты на нее паши... Нѣтъ, намъ не отвертѣться. Авдотья, правда, стала теперь посвободнѣе. Не было