Koleso vremeni : (romanъ) : raskazы

55 Нѣтъ, эта мысль не бросилась мнѣ первой въ голову. Самыя слова „ручная работа", показались мнѣ какими то ужъ очень прозаичными, будничными, жалкими, годными для швей и портнихъ. И весь романъ мой какъ бы замутился, потускнѣлъ, сузился и обезцвѣтился. Въ ту пору, когда еще не зная имени моей новой неожиданной и прекрасной любовницы, я мысленно дѣлалъ ее то международной шпіонкой, то курортной сиреной, то контрабандисткой, то фантастической Мессалиной, — во мнѣ играла, щекоча мужское самолюбіе, гордость завоевателя. Тогда я выбивался изъ силъ, чтобы никогда не позволить ей платить за себя и, наоборотъ, щеголялъ щедростью и предупредительностью. И вотъ, она оказалась всего лишь трудящейся женщиной, живущей вышивальной работой... Навѣрное ребро указательнаго пальца лѣвой руки привычно истыкано у нея иголкой. Замѣчалъ я это или не замѣчалъ? Словомъ, я чувствовалъ себя разочарованнымъ. Моя связь съ женщиной загадочной, немного роковой, а главное богатой и эффектной обратилась въ обыкновенную интрижку съ швейной мастерицей. Я чувствовалъ себя об?лаиутымъ, какъ бы обокраденнымъ. Боже мой, какъ глупъ и какъ ничтоженъ былъ я въ эти минуты. Ахъ! Мы русскіе слишкомъ много читаемъ безъ всякаго разбора, слишкомъ часто воображаемъ себя героями прочитаннаго! Я долго и уныло молчалъ. Поняла ли іѴІарія? Прочитала ли она мои мысли? Она взяла мои руки (и я могъ потихоньку убѣдиться, что указательный палецъ у нея гладокъ и нѣженъ) — она притянула меня близко къ себѣ и сказала слѣдующее: — Мишика, у меня нѣтъ тайнъ отъ тебя, и ты надо мною не будешь смѣяться. — Я не вѣрю ни въ демократію, ни въ филантропію. Я знаю только одно: мнѣ стыдно ѣсть, если около себя я вижу голоднаго человѣка, или голодную собаку. Мнѣ издали стыдно и при мысли о нихъ. Дѣла мои такъ устроились, что я получаю достаточно много, нѣсколько больше, чѣмъ мнѣ нужно. Но меня всегда стѣсняла и тревожила мысль, что я получаю эти деньги ни за что.