Koleso vremeni : (romanъ) : raskazы

92 Но тутъ мадемуазель Наташа (съ удареніемъ на послѣднемъ слогѣ) спохватывается и говоритъ о главной цѣли своего визита: Не знаемъ ли мы, какое лучшее средство отъ веснушекъ, и чѣмъ мазать носъ, если онъ шелушится? Напрасно я убѣждаю ее: — Наташа, милая Наташа, повѣрьте моей правдивости, моему вкусу и моей испытанной дружбѣ: никогда вы еще не были и никогда уже не будете столь прекрасною, какъ зы прекрасны сейчасъ. Но она обижается и надуваетъ губы: — Ну, да. Я такъ и знала, что у васъ ничего не найдется въ запасѣ, кромѣ злыхъ шутокъ. Гдѣ моя шляпа? Проходятъ дни, а солнце неутомимо, съ веселой яростью, продолжаетъ свое чародѣйство. Электричество пересытило воздухъ. У кошекъ шерсть стоитъ дыбомъ. Нервные люди становятся раздражительны и придирчивы. Странная вещь: недѣли двѣ тому назадъ Тулонскій военный флотъ вышелъ на большіе маневры, съ учебной стрѣльбой, дневной и ночною. До сихъ поръ еще и днемъ и ночью продолжается раскатистая бомбардировка. Неужели это все еще продолжаются маневры?! Я прислушиваюсь пристальнѣй и, наконецъ, понимаю ясно, что это вовсе не маневры, а просто югъ Прованса кругомъ обложенъ грозовыми тучами, которыя вотъ-вотъ готовы разразиться бурей, но почему то не могутъ, еще не умѣютъ, не смѣютъ, или злобно накопляютъ свои разрушительныя силы. Сколько дней. Можетъ быть пять — слышалъ я это угрожающее рокотаніе неба. Ночью оно было похоже на то, какъ въ звѣринцѣ рыкаетъ глухо и грозно запертый въ клѣтку левъ. И отъ этихъ тяжелыхъ звуковъ лошади въ стойлахъ перебираютъ ногами, прядутъ ушами и потѣютъ въ ужасѣ. И ждешь, ждешь, что онъ сейчасъ зареветъ страшнымъ голосомъ, ударомъ лапы разобьетъ рѣшетку и бѣшенно выпрыгнетъ на свободу. % # Утро встало мутное, безъ солнца. Тучи были густо, почти черно-синія, и на нихъ какіе то рваные, бѣлые со