Lѣto gospodne : prazdniki

12 У меня перехватываетъ въ горлѣ отъ этихъ словъ. За что?! и въ такой-то день! Велѣно всѣхъ прощать, и вчера всѣхъ простили и Василь-Василича. — Василь-Василичъ! — слышу я крикъ отца, и вижу, какъ отецъ, въ пиджакѣ, и шапкѣ, быстро идетъ къ сараю, гдѣ мы бесѣдуемъ. — Ты какъ же это, по билетнымъ книжкамъ выходитъ выручки къ тысячѣ, а денегъ на триста рублей больше? Что за чудеса?... —■ Какія есть — всѣ ваши, а чудесовъ тутъ нѣтъ, — говоритъ въ сторону, и строго, Василь-Василичъ. Мнѣ ваши деньги ... у меня еще крестъ на шеѣ! — А ты не серчай, чучело... Ты меня знаешь. Мало ли у человѣка непріятностей .. . —• А такъ, что вчера ломились на горы, масленая. .. и задорные, не желаютъ ждать.. . швыряли деньгами въ кассыю, а билета не хотятъ. .. не воры мы, говорятъ! Ну, сбирали, кто-гдѣ. Я изо всѣхъ сумокъ повытрясъ. Ребята наши надежные. .. ну, пятерку пропили, можетъ ... только и всего. А я ... я вашего добра ... Вотъ у меня, вотъ вашего всего!... — уже кричитъ Василь - Василичъ и вразъ вывертываетъ карманы куртки. Изъ одного кармана вылетаетъ на снѣгъ надкусанный кусокъ чернаго хлѣба, а изъ другого огрызокъ соленаго огурца. Должно быть не ожидалъ этого и самъ Василь-Василичъ. Онъ нагибается, конфузливо подбираетъ и принимается сгребать снѣгъ. Я смотрю на отца. Лицо его какъ-то освѣтилось, глаза блеснули. Онъ быстро идетъ къ Василь-Василичу, беретъ его за плечи и трясетъ сильно, очень сильно. А Василь-Василичъ, выпустивъ лопату, стоитъ спиной и молчитъ. Такъ и кончилось. Не сказали они ни слова. Отецъ быстро уходитъ. А Василь-Василичъ, помаргивая, кричитъ, какъ всегда, лихо: — Нечего проклажаться! Эй, робята... забирай ло¬