Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

105 Вотъ вашего секретаря, господина Крестовоздвиженскаго, направили тоже въ Архангельскъ, но другимъ порядкомъ... именно этапнымъ. Павелъ Николаевичъ засмѣялся очень весело и, подавая подписанную бумагу спросилъ: — Что еще прикажете? — Все. Позвольте пожелать вамъ всего наилучшаго... Ротмистръ звякнулъ шпорами и вышелъ изъ кабинета. Павлу Николаевичу захотѣлось вдругъ кольнуть язвительной насмѣшкой ротмистра. Выйдя въ переднюю проводить гостя, Павелъ Николаевичъ, пока гость надѣвалъ пальто, любезно издѣвался: — Ну, а какъ ваше изслѣдованіе о хвостикахъ? — Какъ-съ? — Говорятъ о чудесахъ, явленныхъ Господомъ жандармскому управленію... — Не понимаю, Павелъ Николаевичъ... — Да ходитъ слухъ, что у конфискованной въ земской управѣ пишущей машинки наблюдаются странныя явленія: у нѣкоторыхъ буквъ шрифта то атрофируются, то снова появляются хвостики? Ротмистръ обидѣлся. Промолчалъ и, сдѣлавъ честь по военному, удалился. Странное произошло въ душѣ Павла Николаевича. Три недѣли онъ пребывалъ въ угнетенномъ состояніи духа, а теперь, послѣ визита ротмистра съ приговоромъ ссылки въ Архангельскъ, ободрился, повеселѣлъ и проникся чувствомъ необычайной гражданской гордости. Возбужденно, заложивъ руки въ карманы брюкъ, ходилъ по кабинету, вскидывалъ головой и произносилъ: — Богъ не выдастъ, Плеве не съѣстъ! Обдумывалъ, какъ подготовить жену къ этому новому удару. Какъ-никакъ, а все таки — переворотъ въ жизни, ломка семейнаго быта, что всегда пугаетъ женщинъ. Неожиданное переселеніе.