Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

149 никъ, видитъ въ книгѣ, что жалоба подана, а жалобы то нѣтъ! Сталъ разбирать и вышло, что нашъ баринъ ту жалобу забралъ и изничтожилъ. Вотъ его, голубчика, и увезли въ заточеніе... — Они другъ за дружку держатся! — И всѣ власти за нихъ! И становые, и земскіе, и всякіе разные господа почтенные. Такъ потихоньку, собравшись въ сумеркахъ на бревнышкахъ или завалинкахъ около избъ, бесѣдовали никудышевцы между собою, затихая всякій разъ, когда въ тишинѣ слышались чьи-нибудь шаги. — А! Это ты, Митричъ! А я подумалъ,—съ барскаго двора кто... — О чемъ бесѣду ведете? — Садись-ка! Все о томъ-же, какъ насъ господа баре на кривой объѣзжаютъ... И разговоръ возобновлялся. — Кабы царь всю правду-то узналъ, такъ онъ всѣхъ бы ихъ къ чертовой матери подъ хвостъ! Митричъ сомнѣваетса: — А какъ-же такъ земскій документъ читалъ, что царь приказалъ про землю не байтъ, что никакой земли намъ не будетъ и что, дескать, повинуйтесь господамъ земскимъ начальникамъ? — А ты думаешь, что они правильные документы читаютъ? Эхъ, ты! — Ну, а какъ-же, когда написано? — Написано одно, а они читаютъ другое, по своему! — А и то можетъ быть: взяли, да сами написали замѣсто царя-то. Есть время царю бумаги писать? Приказалъ написать одно, а они написали по своему... — А вотъ, мужички, какую гумажку мнѣ на базарѣ въ телѣгу сунули. Который изъ васъ грамотный, чтобы разобрать. Мы съ Гришей читали-читали, а непонятно. — За эти гумажки, сказываютъ, можно въ острогъ