Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

82 Потомъ въ этой компаніи упомянули фамилію Кудышева, и я начала разспрашивать, о комъ говорятъ. Сказала, что у меня есть дядя, Дмитріи Павловичъ Кудышевъ... И вотъ оказалось, что онъ-то и слѣзъ съ парохода. Я хотѣла вернуться, догнать, отыскать, но Адамъ убѣдилъ, что мы отыщемъ потомъ. А потомъ я нашла въ Женевѣ его адресъ и пошла... Охъ, какъ билось бабуся, мое сердце! Вѣдь, я маленькой такъ любила дядю Митю и онъ меня тоже. Я это помню, помню... И вотъ какое несчастіе: на квартирѣ мнѣ сказали, что два дня тому назадъ дядя Митя уѣхалъ изъ Швейцаріи... а куда, — никто не могъ сказать... И вотъ я расплакалась“... Тутъ бабушка выронила изъ рукъ письмо и тоже расплакалась и горькими и сладкими слезами... XI. Въ то время, какъ въ западной Европѣ гражданская энергія разряжалась нормальнымъ темпомъ въ свободномъ культурно-государственномъ творчествѣ, у насъ эта энергія, сдавливаемая со всѣхъ сторонъ установленной правительствомъ монополіей государственнаго строительства и управленія, поневолѣ устремлялась въ мѣста наименьшаго сопротивленія: то въ литературу и искусство, то въ интеллигентскую идеологію, то въ щелки различныхъ обществъ и съѣздовъ, а главнымъ образомъ — въ подполье, гдѣ и принимала фантастическій разрушительный характеръ. Правительство, вмѣсто того, что-бы устроить предохранительные клапаны въ старомъ государственномъ котлѣ, дабы своевременно выпускать эту энергію, стремилось закрыть всѣ щели и дырки и тѣмъ, конечно, лишь усиливало внутреннее давленіе на стѣнки котла и гнало эту энергію въ революціонное подполье, куда уходили всѣ, отчаявшіеся найти какой-либо другой способъ