Rodnoe

80 Возлѣ дороги, подъ ольхой, осыпанной, какъ охрой, желтыми крупками плѣсени, сидѣлъ . старикъ, лежали на холщевой сумѣ корочки, и стояла на травкѣ ржавая кружка съ водой. Старикъ макалъ въ нее хлѣбъ. Данила Степанычъ тронулъ Степана палкой. — Погоди-ка... Отколѣ дѣдушка? Старикъ приложилъ ладонь съ зажатой въ пальцахъ поблескивающей корочкой, всматривался противъ солнца. Увидалъ большого коня, богатую пролетку и важнаго старика въ бѣломъ картузѣ. Закланялся. — Тебя спрашиваютъ! — окликнулъ Степанъ. Откудова ты? — Корми-лецъ... батюшка... спаси Христосъ... Данила Степанычъ досталъ большой кошелекъ, вынулъ пятакъ. — Принимай милостыню! — опять закричалъ Степанъ. — Дозвольте, я кину... — Не найдетъ... Прими, дѣдушка. Старикъ понялъ. Потянулся за вырѣзанной винтомъ по корѣ палочкой, перевалился на четвереньки и показалъ двѣ дерюжныя заплаты на синихъ пестрядинныхъ штанахъ и сухенькія, въ онучахъ, ноги; сталъ на одно колѣно, покачался, отыскивая палочкой упора, и съ трудомъ поднялся. Шелъ, покачиваясь, къ пролеткѣ, открывъ темный ротъ, заранѣе вытягивая руку, — торопился. — Да откудова ты... слабый-то такой, а ходишь... Дома тебѣ сидѣть надо. — Кормилецъ-батюшка... спаси Христосъ... —■ сипѣлъ старикъ пустымъ ртомъ, принимая пятакъ въ пригоршню. — Не слышитъ, а деньгу любитъ, — сказалъ Степанъ. — Спрашиваютъ тебя, ты откедова? — крикнулъ, онъ къ самому уху, нагибаясь съ козелъ. — А-а... А съ Мань-кова...