Večernій zvonъ : povѣsti o lюbvi

49 — Кого я избралъ, разрѣшите скрыть, а вотъ вашъ выборъ, по моему, неудаченъ во всѣхъ отношеніяхъ. — О комъ идетъ рѣчь? — Не будемъ называть именъ. — Почему неудаченъ? — Лежачаго не бьютъ. Тутъ и изучать-то нечего: все ясно и никакихъ загадокъ не имѣется. Полное рабство! Развѣ это интересно? Вы какъ-то упрекнули меня въ жестокости. Я нахожу, что это — съ больной головы на здоровую... Помните, какъ окончилась драма несчастнаго раба донъ Хозэ въ „Карменъ"? — Ну, я не любительница трагедій... — Теперь вамъ понятно, почему Федя превратился въ Гамлета? — Ахъ, вотъ что! Она звонко расхохоталась дѣланнымъ сценическимъ смѣхомъ, но подъ нимъ такъ прозрачно звучало оскорбленное самолюбіе. Точно я ее больно обидѣлъ: пропала сразу беззаботность и рѣзвость птички, игривая кокетливость, туманная устремленность взглядовъ. Вѣроятно, только теперь она поняла, что я все время говорилъ не о самомъ себѣ, какъ жертвѣ, а о Федѣ... И какъ разъ въ этотъ моментъ отворилась дверь и появился Федя... — Виноватъ. . Я, кажется, помѣшалъ... Онъ круто повернулся и торопливо вышелъ изъ комнаты. Она бросилась къ двери: — Федя! Федя! Сумасшедшій!.. Но хлопнула выходная дверь — Федя исчезъ... Она вернулась: — Онъ положительно ненормаленъ! Она встревожилась, суетливо схватила зонтикъ, мимолетно посмотрѣлась въ зеркало, ткнула мнѣ руку для поцѣлуя и мимоходомъ бросивъ „глупый малы чишка!“, ушла... Е, Чириковъ. 4