Vъѣzdъ vъ Parižъ

136 случайный встрѣчный, а близкій-близкій, изъ одной Кошницы, — частица того огромнаго, чего не назовешь словомъ, что есть Божественная Душа, что изъ предвѣчнаго тянется къ жизни вѣчной. Человѣческое общеніе! И тотъ Вашъ вѣчный старикъ-пастухъ — и мой, и Вашъ братъ навѣки. О, если бы перенестись на ваши туманные холмы! Всѣ дни сидѣлъ бы я съ овцами подъ дождемъ и читалъ у церкви. И съ нами Богъ! Но у насъ украли эти холмы, и овецъ, и Великую Книгу! Я не въ силахъ больше... Съ Новымъ Годомъ! Дней благостныхъ, и да хранитъ Васъ Господь отъ потрясеній! Что могу большаго пожелать? Мы, русскіе, теперь большаго пожелать не можемъ. Все мы знаемъ, всего хлебнули. Знаемъ паденія въ бездну и растлѣнье Духа... Я хотѣлъ бы перенестись въ вашу Старую Англію зачарованный еще съ дѣтства чудесными сказками незабвеннаго Диккенса. Я хотѣлъ бы услышать „сверчка", очаровательнаго „сверчка" его, по которому жизнь тоскуетъ. Я хотѣлъ бы вернуть тѣ слезы, которыми плачутъ чистые, только дѣти. И старенькіе колокола, и завывайье вѣтра въ пустомъ каминѣ, и гулы-шумы черныхъ деревьевъ за ночными окошками. Я хотѣлъ бы понять таинственное въ этихъ лохматыхъ „гнѣздахъ" омелы, фраіцузскаго „§иі", въ блѣдныхъ и рѣдкихъ ея листочкахъ ^странномъ „жемчугѣ", въ ея поблѣднѣвшей — отъ страха?—„клюквѣ", въ ея „слезахъ", которыми плачутъ бури! /іа дняхъ, я видѣлъ груды ея на рынкѣ. Хотѣлъ бы слуцать, какъ поютъ и потрескиваютъ буковыя дрова и угол-* въ каминахъ и очагахъ, какъ поютъ въ дальнихъ церквахъ, плитами связанныхъ съ отшедшимъ, — псалмы и пмны и побѣдную пѣснь Рожденному, Свѣту Неизрѣченному Я не былъ въ Англіи нико'да, но я... я вижу ее и знаю. Я даже слышу запахи е? праздника, дѣтской его одежды! — И курящагося синими огоньками сладкаго „плюм-пуддинга", пунша и гро;а, и жаренаго гуся или, можетъ быть, индюка, — почеЛг-то я гуся вижу! — и особенныхъ, на корицѣ и им^рѣ, сливяно-медовыхъ пряни- /