Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

158

прямоугольный параллелограмъ и соотв$тственно этой своей форм она отбрасываетъ на него лучи и т. п. Итакъ, всЪ описанныя пространственныя формы принадлежать поверхности стола и, слБдовательно, она есть безконечно многолик(й п редметъ.

Одному изъ этихъ ликовъ, именно, тому, который существуетъ въ отношени къ нашему ощупываню предмета (въ данномъ случаЪ это прямоугольникъ) мы отдаемъ предпочтене, считая лишь его транссубъективнымъ, но это предразсудокъ: на дБлБ всЪ они одинаково транссубъективны. Въ первую секунду такое заявлен!е кажется противор$чивымъ и потому нелБпымъ. Но, отдавъ себЪ ясный отчетъ въ томъ, что многоликость присуща предмету не въ одномъ и томъ же, авъ разныхъ отношен!яхъ къ сред$, приходится признать, что никакого противорфчя высказанное положен!е не заключаетъ въ себЪ, и какъ бы оно ни переворачивало вс привычныя намъ представленя о м!рЪ, оно не можетъ быть ниспровергнуто ссылкою на формальную логическую несостоятельность его. Вообще, надо замЪтить, что нашъ умъ косн$етъ въ сферЪ рутинныхъ об$дненныхъ представленй о мШфЪ и, когда намъ внезапно открывается безконечное богатство каждаго предмета и совм$щене въ немъ чрезвычайнаго множества противоположныхъ другъ другу свойствъ, намъ кажется, будто законъ противор$чя поколебленъ. На дЪлБ это означаеть лишь, что у насъ неточное представлене объ этомъ законЪ, или неправильное представлене о способ совм$щея противоположностей въ предметЪ“ (109 с.с.).

Монтегю называетъ такой реализмь релативистическимъ объективизмомъ; отлише его ‚„отъ традицоннаго феноменализма состоитъ“, говоритъ онъ, „въ томъ, что онъ объясняетъь относительность опыта въ воспр!ятши скорЪе въ физическихъ, ч$мъ въ психическихъь терминахъ“. Положимъ, стоя на задней платформ пофзда и смотря на рельсы, мы видимъ ихъ не параллельными, а сходящимися. „Крайн! реалистъ“, говоритъ Монтэгю, „смотрЪлъ бы на это схожден!е рельсъ, какъ на реально независимое отъ наблюдателя; ум5ренный реалистъ считалъ бы его вовсе не реальнымъ во внфшнемъ мШЪ, оньъ истолковаль бы его, какъ искаженный умственный образъ, причиненный внфшними параллельными рельсами; а сторонникъ релативистическаго объективизма утверждаетъ, что сходяшияся рельсы суть н$5что столь же „физическое“, “внЪшнее“ и „объективное“, какъ и параллельныя рельсы; но и та и другая пара рельсъ не независима, не абсолютна, а соотносительна съ опредБленнымъ контекстомъ. ОднЪ и т же рельсы въ одномъ контекстЬ параллельны, въ другомъ — сходятся, въ третьемъ, — быть