Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

Съ перваго взгляда это можетъ показаться парадоксальнымъ: Какъ? Этотъ человЪкъ, высокомЪрно не хотЪвший счи:таться съ трудами своихъ современниковъ, утверждавший, что всЪ ихъ теор1и ложны, что методъ ими употребляемый слабъ; заслуживший нелЪпую (а можеть быть многозначительную?) кличку Огап@ 5еюпеиг 4е |а З<1епсе; жестоко и язвительно полемизировавиий со своими противниками — этотъ человЪкъ скроменъ?

Да, онъ былъ необыкновенно скроменъ. Стоитъ вчитаться въ его книги, чтобъ убЪдиться въ этой скромности: она скво зить на каждой страницЪ. Онъ запальчиво, рЪзко отстаиваетъ истину, потому что она Истина, но ищетъ ея трепетно, съ сознашемъ ея велич!я и своей слабости; по временамъ онъ впадаеть въ отчаян!е: его ученикъ разсказываетъ, какъ однажды онъ вдругъ остановился среди лекщи и закрывъ лицо руками замолкъ; потомъ вздохнулъ: „Боже! Какъ трудна Истор!я!“ и снова принялся толковать текстъ, какъ выполнене трудной но высокой обязанности.

А воть что написалъ о немъ именно одинъ изъ его главныхъ антагонистовъ, извЪстный ученый Моно: „Изъ его возвышеннаго представленя объ Истории, какъ науки, вытекали и величавость его мысли и стиля, и напряженность его полемики... Отсюда эта своеобразная смфсь въ немъ чрезвычайной личной скромности и гордыни по отношению къ своимъ идеямъ, и это соединене скромности и гордыни дЪлали его, по свидфтельству его знавшихъ, столь привлекательнымъ, что противостоять ему было невозможно“.

Личный успфхъ, личная слава какъ будто вовсе его не трогали; оть фим!амовъ страсбуржцевь онъ бЪжалъ; отъ апплодисментовъ — страдалъ. Однажды, когда увлеченная имъ аудитор!я разразилась громомъ апплодисментовъ, онъ сказалъ: „Господа! Если мои слова произвели на васъ нЪкоторое впечатльне — не выражайте мн этого рукоплесканями. Но, выйдя отсюда, проработайте и изслфдуйте сами нъкоторые изъ текстовъ, которые я съ вами разбиралъ. Просмотрите также и друпе тексты — вотъ это будетъ выражзнемъ уваженя ко мнЪ наиболБе для меня лестнымъ“. А въ другой разъ онъ заявилъ: „Рукоплещите не мнф, а Истор!и, говорю не я — говоритъ она“.

Ученикамъ своимъ онъ говорилъ: „слфдите за мною; если вы встрЪтите какую нибудь ошибку — указывайте: главное— установить истину!“ и прибавлялъ: „вы пойдете дальше меня и сдБлаете лучше меня“.

28 юня 1881 г. онъ писалъ Гастону Буассье, выставлявшему его кандидатуру въ Академю:

„Будьте ув5рены, что у меня еще нётъ этого честолюбиваго желаня. Я знаю лучше чфмъ кто-либо, что два пло-