Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

179

табакерку. „Какъ бишь фамиля, извините?“ „Иванъ Ивановичъ Выжигинъ“, повторилъ громко и протяжно Миловидинъ. Я снова зам$тилъ, что всЪ гостьи шевелили губами, какъ будто повторяя для памяти мое имя“. Дальше сходство съ Грибофдовымъ еще ярче. Графиня, мать дочекъ, мечтающихъ о женихЪ, разсказываеть Миловидину 0 томъ, что происходило въ МосквЪ за время его отсутствя: „ВсЪ вы говорили, что изъ моего внука Коко не будетъ проку. А мы _ его пристроили порядочно. Онъ при особыхъ порученяхъ при КнязЪ Связин$ въ Петербург и уже Титулярный, да въ нынфшнемъ году получилъ крестикъ за пофздку въ Москву, съ какимъ-то Секретаремъ или Прокуроромъ на `слЪдстве. Жаль. что онъ пр!Ъхалъ сюда по окончани слЪдствя, а то бы еще схватилъ что-нибудь. Мы прочимъ его въ Каммеръ Юнкеры. Князь Связинъ теперь въ силЪ, а онъ мнЪ свой челов$къ. На дняхъ отправляю къ нему внука моего, Жака, сына несчастнаго Благородова, который, говорятъ, съ ума сошелъ отъ книгъ, поселился въ деревнЪ и отказался отъ чиновъ. Жакъ, слава Богу, не въ отца. Прекрасный молодой челов$къ, хочетъ служить въ Иностранной Коллеми и мастеръ своего дла. На мои именины сочинилъ по-Франпузски куплеты на двухъ листахъ, которые проп$ли три мои внучки. На послЪднемъ балЪ всЪхъ удивилъ мазуркою, и кромЪ того, весьма ученъ: какъ сказываютъ, знаетъ Орфограф!ю и Мифологю. Изъ него будетъ человЪкъ. Но за то про тетку его, графиню Никодимъ, говорятъ очень дурно. Я не люблю повторять дурныхъ вЪстей; но говорятъ, что она имфетъ связи... понимаешь? Она перестала ко мнф Ъздить: Богъ съ ней. Да и бывший Губернаторъ, твой родственникъ Доброд$ловъ, также пересталъ Фздить ко мнЪ. Даромъ, что приятели провозглашаютъ о его честности, да не всЪ вЪрятъ. Ужъ кто въ домъ ко мн не Фздитъ, такъ вЪрно чувствуетъ за собою какую-нибудь вину. Я не люблю оговаривать, а знаю кое-что“. Графиня стала нюхать табакъ и собиралась еще разсказывать про всЪхъ своихъ родныхъ и знакомыхъ, но Миловидинъ воспользовался минутою молчанИя, всталъ, и мы вышли изъ комнаты. — „Сохрани Богъ попасться ей на языкъ — сказаль Миловидинъ, садясь въ карету: она присвоила себЪ право владычества надъ четвертою долею Московскаго общества, и кто только отдаляется отъ нея и не хочетъ идолопоклонничать, съ т$мъ поступаетъ она, какъ съ дезертиромъ, отдаетъ подъ свой баб судъ, произноситъ сентенщю и въ наказан!е лишаетъ добраго имени. Языкомъ своимъ и связями она сдЪлалась страшною для многихъ лицъ, занимающихъ важныя м$ста, и они должны исполнять ея желаня, чтобъ избфгнуть клеветы и всякаго рода козней“. Такова эта княгиня Марья АлексЪвна, къ которой

я