Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

181

рилась и вбфжала — Груня“. „Что это значитъ, любезный другъ, что ты бросилъ меня?“ сказала Груня. „Великое дЪло, что промотался“. И такъ начинаются для несчастнаго героя Булгарина новыя мучительныя переживания.

„Въ тысячный разъ съ тЪхъ поръ, какъ я связался съ Груней, воскликнулъ я: „О, слабость челов ческая“. Въ ты<сячный разъ, съ тБхъ поръ, повторилъ я молитву: „Не введи насъ во искушен!е“ и остался такимъ же, какимъ былъ прежде“. РазвЪ не могъ примБнить къ себЪ самому эти слова Дмитрй Карамазовъ?

Этимъ сопоставлешемъ я заканчиваю свой обзоръ романа. Онъ не исчерпань моимъ изложенемъ и достоинъ того, чтобы къ нему еще разъ подошла литературная критика. Старый Гречъ, составляя въ конц своей жизни свои „Записки“, далъ правильную и тонкую оцЪнку этого романа. РазсмотрЪвъ личность Булгарина съ ея большими положительными и отрицательными сторонами, онъ вынесъ убЪждене, что Булгаринъ былъ все-таки крупный челов$къ, потерявиий и загубивций себя. „При успЪхЪ своихъ повЪстей и мелкихъ статеекъ, задумалъ онъ своего „Ивана Ивановича Выжигина“, писалъ его долго и рачительно и имфлъ въ немъ большой усп$хъ. Года въ два разошлось до семи тысячъ экземпляровъ. Романъ этотъ нынЪ забытъ и находится въ пренебрежен!и, котораго не заслужилъ. Должно вспомнить, что онъ былъ, по времени, первымъ русскимъ романомъ, и что имъ началась обличительная литература. Многя черты и характеры схвачены въ немъ удачно и умно“.

Съ этить отзывомъ, думаю, согласится и тотъ, кто проОЪжитъ эти строки.