Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

55

юнаго Святослава: ‚и кормилецъ его бЪ Асмудъ и воевода бЪ СвБнельдъ, то же отецъ Мьстишинъ“ (Ипат..34, Лавр. 54). Гораздо дальше, подъ 975 г. говорится объ охот Св$нгеллича ‚именемъ Лютъ“ (Ипат. 49; Лавр. 72) и объ убени его княземъ Олегомъ древлянскимъ. Шахматовъ утверждаетъ, что Мстиша и Лютъ — два имени одного и того же сына Снфнельдова, что это все тотъ же князь древлянськй (онъ же Мискина и Малъ), уб!йца Игоря, впослдстыи убитый Игоревымъ внукомъ’). Шахматова очень смущалъ текстъ: „Св$нделдъ, тоже Мьстишинъ“. По его мн5ю „мы имБемъ основаня утверждать, что какой-то эпизодъ съ Мьстишей Свфнельдичемъ былъ исключенъ изъ текста Начальнаго свода въ статьь 6453 (945) года. ЛЪтописецъ ссылается на Мстишу какъ на извЪстное лицо, а между тфмъ онъ о немъ раньше не говорилъ“ (о. с. 357). ДЪйствительно, это такъ, лтописецъ и позже не говоритъ о Мьстиш$; но даетъ ли это намъ право заподазривать лЪтописца въ намфренномъ сокрыт!и и исключении какихъ-то эпизодовъ? Полагаемъ, что это излишне. Ссылка на Мьстишу полъ 945 годомъ не представляутъ ничего исключительнаго. Какъ разъ для Начальнаго евода очень типичень пр!емъ: древн!я собыля связываетъ со своимъ временемъ, называя изв$стныя современникамъ срочища или лица. Не говоря о многочисленныхъ речен!яхъ: „суть и до сего дня“, отм$тимъ боле точныя указанйя: „идъже нын$ Олминъ дворъ“ (882 г.), „идЪже есть нын® дворъ Гордятинъ и Никифоровъ“, „идЪже есть нынЪ дворъ Воротиславль и Чюдинь“, „идЪже есть дворъ деместиковъ“ (все подъ 945 г.), ‚иже есть нынЪ сельце Передславино“ (980 г.). Ни объ ОльмЪ, ни о ГордятЪ, ни о Никифор, ни о ВоротиславЪ нигдЪ больше въ лтописи не говорится; однако изъ этого нельзя заключать. что как!е-то эпизоды объ этихъ лицахъ были исключены сводчикомъ. Просто, для того чтобы придать точность разсказу, лЪтописецт, ссылается на личности хорошо извЪ стныя въ то время, когда онъ заканчивалъ Начальный сводъ (въ 1039 г. по Шах-

т) Нужно ли это искусственное объединен!е? Единственнымъ, весьма шаткимъ доводомь Шахматова является утвержден!е „что образъ Мстислава лютаго вЪроятно быль извфстенъ народной пфснЪ%, и т. к. князь Мстиславъ Черниговсю!й (т 1034 г.) названъ въ двухъ позднфИшихъ памятникахъ „Мстиславомъ лютымъ“, то отсюда я вывожу, что Мьстиша и Лють означали одно и тоже лицо“ (0. с. 357). Но вфдь сама то Начальная лЪтопись вовсе не называетъ черниговскаго князя лютымъ, она говоритъ о немъ, что онь былъ „дебелъ, черменъ лицомъ великома очима, храбръ и милостивъ“. Если же въ послан Симеона къ Поликарпу (въ коши ХУ в.) и въ 4-й Новгор. л-си (тоже ХУ в.) говорится о „лютомъ Мст славЪ“, то изъ этого нельзя дфлать вывода, что вся Мстиславъ назывался Лютымъ: наоборотъ намъ извЪфстны Мстиславы Удалой, Храбрый, Великий.