Zapiski Russkago naučnago instituta vъ Bѣlgradѣ

235

не только по своему вляню на Шаля, высказыван!ями котораго воспользовался Шевыревъ, но и по своимъ не им$ющимъ прямого отношеня ни къ Шалю, ни къ Шевыреву русскимъ связямъ, на которыхъ въ нашемъ контекст$надлежитъ внимательно остановиться, хотя пока, по отсутствю всЪхъ нужныхъ для выяснен!я проблеммы данныхъ и. матер!аловъ, это возможно лишь въ вид$ пр-дварительной’ развЪдки. Баронъ д’Экштейнъ былъ по всей видимости тфмъ умомъ, которому надлежитъ приписать роль не только идейнаго, но и живого посредника между французской „теократической школой“ и Чаадаевымъ“*”), Уже давно указано, что изеи „философическихъь писемъ“ Чаадаева восходятъ къ внушен!ямъ французской теократической школы и, въ особенности, двухъ самыхъ сильныхъ ея умовъ, Жозефа де Мэстра и Бональда *3). Съ другой стороны, на основан!и документовъ, безошибочно можетъ быть установлено, что во время своего пребыван!я въ ПарижЪ въ 1824 г. Чаадаевъ лично познакомился съ барономъ д’Экштейномъ и впосл6дств!и поддерживалъ съ нимъ сношен!я. Эти внфшня и личныя обстоятельства — знакомство, дружба и переписка, —-

7) Въ литератур о ЧаадаевЪ до монограф!и Кенэ на его отношемя съ д’Экштейномъ обращалось мало вниман!я. М. Жихаревь въ своей изв$стной б!ограф!и Чаадаева (ВФстникъ Европы 1871, 1юль и сентябрь), говоря о заграничныхъ знакомствахъ Чаадаева и упомянувъ въ текстф (сент., стр. 12} о знакомствЪ съ Гумбольдтомъ (очевидно, имфя въ виду Александра) и Кювье, пишеть въ примфчан!и: „Зналъ, онъ еше, кажется, Вилльмена (АБе! УШетат 1790—1870. П. С.), барона Экштейна и кардинала Феша (дядя Наполеона 1, Лозерн Резсв 1763—1839. П. С.), но эти знакомства, если они и были, все равно что ничего, хотя къ Экштейну онъ разъ либо два писалъ и получаль отвЪты“. Характерный примфръ небрежности и невниман!я Жихарева къ собственнымъ показан!ямъ Чаадаева! Осмысленнфе этоть фактъ отмфчаеть Пыпинъ, ссылаясь на „б1ографа“ (Жихарева): „Б1тографъ упоминаетъ только объ отрывочныхъ знакомствахъ Чаадаева въ европейскомъ научномъ и литературномъ м!рЪ; но его знакомство съ Шеллингомъ, съ мистическимъ ученымъ Экштейномъ, впослфдств!и дружесюя связи съ французскимъ графомъ Сиркуромъ и т. п. были, конечно, не случайнымъ его интересомъ“. (Характеристики литературныхъь мнзнЙ отъ двадпатыхъ до пятидесятыхъ годовъ. Изд. 3 ье. СПБ. 1906, стр. 155156). Врядъ ли, однако, Пыпинъ имфлъ сколько нибудь ясное представлене о политическихъ идеяхъ д’Экштейна, хотя обзоры Раумера и Дамирона были довольно извфстны и доступны.

“8) Раскрыте этой связи, основной для пониманйя „идеологическаго мъста“ Чаадаева, который, не будучи „славянофиломъ“, вовсе не быль банальнымъ „западниксмъ“, принадлежить П. Н. Милюкову. Мы считаемъ. это указан!е Милюкова вовсе не гипотезой, какъ думаетъ авторъ самой полной и обстоятельной монограф!и о Чаадаев%, который самъ, впрочемъ, къ этой „гипотезЪ“ склоняется и ее подкрЪпляетъ. Ср. превосходную въ общемъ тезу (парижскую): СВайез Оцёпеё. Тснааааеу е! 1ез 1е тез рь1105ор!ацез. СопБиНоп а Г чае ди тонуетепЁ @4ез 146ез еп Визе. Р.Р. 418+ .ХУШ. Райз (Свашр!оп) 1931, гдз обильно ий, въ общемъ говоря, умЪфло использованы и первоисточники, и литература о ЧаадаевЪ.