Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

134 Въ настоящее время мордовскія и черемисскія деревни планируются, какъ русскія, равно какъ русская изба давно уже побѣдила и вытѣснила инородческую финнскую куд’у. Но еще 80 лѣтъ тому назадъ супруги Фуксъ видѣли первобытныя деревни, въ которыхъ не было улицъ, и каждый дворъ представлялъ собою умышленно обособленный участокъ, обнесенный тыномъ, и съ избою, какъ съ миніатюрною цитаделью, посреди двора. Выходы изъ избы располагались, какъ ворота въ Абрамкиномъ городищѣ, — на югъ или на востокъ большая дверь въ ростъ человѣка, на сѣверъ маленькая, скорѣе тайникъ или дымовое отверстіе, чѣмъ дверь. Окна и теперь еще не прорубаются на улицу, а все во дворъ. Вся изба, весь дворъ, вся усадьба мордвина, черемиса, чуваша запечатлѣны привычкою къ отчужденности отъ сосѣда, къ ожиданію отъ ближняго своего скорѣй худа, чѣмъ добра. Если изъ вышеприведеннаго былиннаго описанія Соловьевой усадьбы мы откинемъ эпическія украшенія „булатнаго" тына, „златоверхихъ" теремовъ, то она окажется распланированной точно по образцамъ инородческихъ усадебъ у Гейкеля, Фуксъ и Лукина, только въ преувеличенномъ эпически масштабѣ. „Сады1' же „зеленые" съ „цвѣтами лазуревыми" даже вполнѣ реально вѣроятны, такъ какъ нагорные черемисы страстные любители садоводства, и деревни ихъ, дѣйствительно, утопаютъ въ зелени. (Зтігпоѵ. 81. 323. ра§.). Даже „гостинный дворъ" посреди усадьбы красовитой не измышленіе, потому что такой значительный поселокъ среди тюркофинскаго населенія не могъ не создать въ себѣ „Торжка" или „базара". „Для чуваша,говоритъ Риттихъ, — базаръ составляетъ нынѣ такую же бытовую необходимость, какъ для городского жителя гостинный дворъ, биржа, театръ, клубъ, гостинница". Чувашъ жить не можетъ безъ базара. „Дѣлать базаръ" для него самое пріятное препровожденіе времени.