Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

165 эта вѣщая птица эллинской Геры и славянской Живы тѣснѣйше связана съ идеей правильной любви, брака, дѣторожденія, вопреки своей репутаціи гнѣзда не вьющей и птенцовъ не высиживающей. Я не могу задерживаться долго и подробно на миѳологическомъ значеніи кукушки, но полагаю, что будетъ умѣстно напомнить здѣсь, что у сербовъ и литовцевъ есть преданіе о превращеніи въ кухушху неутѣшной ■сестры, которая долго и горько оплакивала смерть своего брата. На деревянныхъ могильныхъ крестахъ въ Сербіи изображаютъ столько кукушекъ, сколько родственниковъ и особенно сестеръ грустятъ по усопшему, и до сихъ поръ дѣвица, потерявшая брата, не можетъ удержаться отъ слезъ, какъ скоро заслышитъ голосъ кукушки. Въ украинской пѣснѣ — къ умирающему казаку прилетали кукушки, „у головахъ сидали, якъ ридны сестры ковали“ (Аѳ. Поэт. воззр. Ш. 225 -226. 294, 295. 586 раз.). Выше я сдѣлалъ предположеніе, что куколки старушекъ божки или талисманы инородческаго происхожденія. Во первыхъ, потому, что волшебство русскихъ сказокъ, въ подавляющемъ большинствѣ случаевъ, идетъ отъ „финнскихъ арбуевъ". Во вторыхъ, потому, что въ мордовской пѣснѣ объ Улѣ, Улѣ, Улюшкѣ, которой часть я привелъ выше, есть также эта подробность сказки о Данилѣ-Говорилѣ: провалъ сквозь землю сестры, выданной замужъ за брата. „И отворилъ ей ворота милый мужъ ея, мужъ ея, часть ея сердца, и впустилъ ее въ теплую избу“. „Входи же, душенька, входи! входи, Уля, входи!“ Уля вошла въ теплую избу, Уля сѣла на край печи“. „Милая ты моя печечка, благодѣтельница! разломись пополамъ, дай мнѣ спрятаться въ подполье!" Печь развалилась пополамъ, исчезла Уля въ подпольѣ". (Зшігпоѵ. 339). Къ сожалѣнію, я цитирую пѣсню объ Улѣ по неполному (по видимому) тексту во французскомъ переводѣ г. Буайе, а потому не совсѣмъ разумѣю, зачѣмъ Уля провалилась сквозь землю?—Изъ кокетства лн