Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

166 предъ братомъ-супругомъ, для котораго она затѣмъ немедленно у кого то „попросила сорочку для брата, части своего сердца"; или же, подобно сестрѣ-неѳѣстѣ ДанилыГоворилы, въ видѣ протеста дѣвушки, переросшей эндогамическіе нравы, противъ понужденія ея родомъ къ кровосмѣсительному браку. Но, какъ бы то ни было, образное тождество эпизодовъ несомнѣнно. Нравоучительный духъ сказки о Данилѣ наивнообезсиленъ концомъ, разрѣшающимъ приключенія бѣглой сестры и влюбленнаго брата весьма простымъ бытовымъ компромиссомъ. Князь Данила-Говорила, утративъ свою жену-сестру, не хочетъ другой суженой, остается неженатымъ. Но однажды доложилъ ему слуга, что въ еговладѣніяхъ сидятъ „не двѣ пташки залетныя, а двѣ красавицы намалеванныя — одна въ одну родствомъ и дородствомъ, бровь въ бровь, глазъ въ глазъ; одна изъ нихъдолжна быть паша сестрица, а которая? угадать нельзя". Князь зазвалъ дѣвицъ въ гости. „Видитъ — сестра его здѣсь, слуга не совралъ, но которая? — ему не узнать", Чтобы обнаружить бѣглянку, слуга дѣлаетъ ложное покушеніе на жизнь Данилы. Когда братъ упалъ, „сестра кинулась обнимать его и плачетъ и причитываетъ: „Милой мой, ненаглядной мой!" А братъ вскочилъ ни горѣлой,, ни болѣлой, обнялъ сестру и отдалъ ее за хорошаго человѣка; а самъ женился на ея подругѣ, которой и перстенекъ пришелся по ручкѣ, и зажили всѣ припѣваючи". Такимъ образомъ, жена-чужачка является въ этой: сказкѣ не болѣе, какъ замѣстительницей жены-сестры, и князь Данила-Говорила женится, собственно говоря, всетаки, на сестрѣ своей, въ которую онъ влюбленъ, только не въ ея собственномъ существѣ, а въ точномъ ея отраженіи двойникомъ-подругой. О глубокой древности сказки свидѣтельствуетъ, помимо магическихъ подробностей, малое значеніе, которое она придаетъ церковному обряду. Рѣшительнымъ