Zarя russkoй ženšinы : эtюdы

181 я его родичъ и, чаще всего именно деверь. „Караджичъ, описывая сербскіе свадебные обряды, указываетъ на особыя обязанности деверя, которымъ обыкновенно былъ родной или двоюродный братъ жениха, или кто нибудь изъ его друзей, и мальчикъ 10 лѣтъ могъ быть деверемъ. Деверь получалъ невѣсту отъ ея брата: обыкновенно родной братъ или, если его не было, двоюродный выводилъ дѣвушку и передавалъ ее брату жениха. Во время церемоніальнаго шествія со всѣми сватами жениха, которые шли съ оружіемъ и знаменемъ, какъ воины, деверь держалъ подъ невѣстой коня и смотрѣлъ, чтобы она не упала. Въ Сербіи, прибавляетъ Караджичъ, приводятъ дѣвушку невѣнчанною, потомъ ее вѣнчаютъ въ домѣ жениха”. Не знаю, насколько справедливо, но мнѣ передавали за вѣрное, что обычай ѣхать къ вѣнчанію невѣстѣ изъ дома родителей жениха, а не своихъ отца съ матерью, существуетъ въ извѣстномъ селеніи Коропъ Черниговской губ., вообще очень богатомъ пережитками бытовой старины. Въ нѣкоторыхъ мѣстностяхъ Приуралья, гдѣ сильна семейная власть „большухъ”, т. е. старшихъ домохозяекъ, считается необходимымъ правиломъ, чтобы невѣста передъ свадьбою прогостила нѣсколько дней у будущей свекрови. Это все, конечно, символическіе слѣды пережитой эндогаміи: сперва дѣвушку увольняютъ изъ своего рода и вводятъ въ родъ жениха, усвояютъ ее его роду, а потомъ уже признаютъ ее бракоспособной для союза съ новымъ родичемъ. Художественные наблюдатели семейнаго русскаго быта не прошли мимо частаго явленія любви между деверемъ и невѣсткою. Напр., у Лѣскова въ „Платонидѣ и Котинѣ Доильцѣ” оно освѣщено очень красиво и съ замѣтною симпатіей къ герою и героинѣ, въ противопоставленіи грубому и подлому снохачу-свекру, преслѣдующему красавицу Платониду. Снохачами русская лите¬