BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

298

8. В. А. ЖУКОВСЮЙ (1783—1852)

Въ своей краткой поэтической автоб1ограф!и, въ восьмой главЪ „Евгения ОнБгина“, Пушкинъ изобразилъ оказанное на него Жуковскимъ влян!е:

И ты, глубоко вдохновенный,

Всего прекраснаго пЪвецъ,

Ты, идолъ дЪвственныхъ сердецъ, Не ты ль, пристрастьемъ увлеченный, Не ты ль мн$ руку подавалъ

И къ слав чистой призывалъ?

Безъ проникновен!я въ Жуковскаго нельзя исторически знать и понимать Пушкина, который тамъ же, связывая свою музу съ Ленорой, какъ музой Жуковскаго, говоритъ:

Какъ часто по скаламъ Кавказа Она Ленорой при лунЪ | Со мной скакала на конф.

Она меня во мглБ ночной Водила слушать шумъ морской, Немолчный шопотъ Нереиды, Глубоюмй вЪчный хоръ валовъ, Хвалебный гимнъ Отцу м!ровъ.

„Я не слЪдстве, а точно ученикъ его (Жуковскаго)... Никто не имфлъь и не будетъ имБть слога, равнаго въ могуществЪ и разнообрази слогу его.“ М тутъ, въ этомъ письмЪ 25 марта 1825 г., Пушкинъ повторяетъ эпиграмматическую характеристику, данную Вяземскимъ Жуковскому: „въ бореньяхъ съ трудностью силачъ необычайный“.

Запасъ идей, образовъ, словъ Жуковскаго былъ усвоенъ и освоень Пушкинымъ въ такой м5рЪ, въ какой этого нельзя сказать ни о Державин, ни о КарамзинЪ. Именно не только усвоенъ, но и освоенъ.**) Это съ полной очевидностью и осязательностью обнаруживается и на занимающихъ насъ здЪсь реченяхъ.

ЖуковсюЙ самъ восходитъ, какъ поэтъ, къ Карамзину и черезъ него къ Державину. И въ то же время въ м!роощущени Жуковскаго есть н$что свое и новое. Онъ такъ же религозенъ, какъ Державинъ; онъ такъ же чувствите-

28) Кто не знаеть Пушкинскаго „Ген!й чистой красоты“ („Я помню чудное мгновенье“, 1825}. Это словосочеган!е цфликомъ взято у Жуковскзго, у котораго оно относится къ великой княгин$ (потомъ Императрицз) АлександрЪ @ФедоровнЪ, супруг Николая 1. См. стихотворен я „„Лалла Рукъ“ 1821 г. и ‚Я музу юную“ 1823 г, (посвящене къ изданю 1824 г.) Туть усвоен!е и даже присвоен!е. Но гораздо важнфе — освоен! е-