BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

‹сти, которыя и при наилучшемъ желании нельзя было преодолЬть. Ояъ признаетъ интересъ, который сербская пе‘чать проявляла къ Пушкину, не отрицаетъ симпат!ю, съ ко-торой писалось о немъ при жизни и особенно послЪ смерти, — но постоянно подчеркиваетъ неосв5 домленность, ошибки, тенденц1озность. Между тЪмЪъ, какъ же можно требовать полную точность и объективность осв$домленности, когда ея не было и въ скудныхь и мутныхъ главныхъ рус‹скихъ источникахъ того времени. Что же касается лаконичности, односторонности и тенденщозности, которыя констатируетъ г. Заболотсюй, то, поскольку онБ есть, онЪ вытеКкаютъ изъ той атмосферы, которая даже въ Росси не допускала, чтобы событ!я получили свое настоящее осв5щене въ печати. Естественно, что молодая печать княжества Сер‚би, которая еще даже не имЪла ни своего дипломатическаго представителя, ни газетнаго корреспондента въ Петро‘градЪ, должна была пользоваться извЪстями иностранныхъ, преимущественно н5мецкихъ газетъ, но, конечно, по своему ‚выбору и усмотр$н!ю.

Прибавивъ къ матер!алу, который добросов$стно изу‘чилъ г. Заболотскй, приведенныя выше статьи изъ „Нови‘на сербскихъ“, относящ1яся къ дуэли и смерти Пушкина, пр иходимъ къ сл5дующимъ выводамъ. Пушкину въ сербхкой печати 30 — 40-ыхъ годовъ было посвящено боль: шое и искреннее вниман!е, которое особенно усилила его трагическая смерть. Сербство, въ лицЪ своихь лучшихъ интеллигентовъ уже въ то время, въ общемъ, сознавало великость геня Пушкина и его значене въ истори русской литературы, такъ же какъ и привлекательность его личныхъ качествъ. Но, сербы, какъ и руссюе, вполнЪ естественно, не могли смотрЪть на Пушкина въ исторической перспектив$, а только какъ на своего великаго современника.

Картина семейной трагедли Пушкина, смерть, дуэль и ея посл дстыя предствлены лапидарно, но, въ общемъ, точно. Если были нЪкоторыя ошибки въ подростяхъ б!1ографии, то это объясняется тЬмъ, что въ то время не было критической и обстоятельной б1юграф!и Пушкина, такъ что свЪдЪя о немъ часто черпались изъ вторыхъ рукъ, въ Серб1и главнымъ образомъ изъ иностранныхъ источниковъ, но вся его личность, особенно послЪ дуэли и смерти, всетаки была окружена ореоломъ необычайности и романтической яркости.

Количественно же число замЪтокъ и статей, посвяшенныхъ жизни и творчеству Пушкина въ сербскихъ газетахъ и журналахь 30—40 ыхъ годовъ, достаточно велико, особенно если принять во внимане соотвЪтствующее число ‚статей на ту же тему въ русской и западно-европейской ‚печати и недостачное развит!е сербской печати того времени.