BЪlgradkiй Puškinskiй sbornikь

410

способности вибрировать какъ у творящаго, такь и у воспринимающаго субъекта. Да, душа Пушкина отъ соприкосновешя съ эстетически прекраснымъ очищалась отъ сора, убЪгала отъ обыденнаго, освобождалась отъ темнаго сладострастя. Но все это было только н5которой предварительной стадлей. Если-же творчество Пушкина производить на насъ такое всесторонне могущественное впечатлЪн!е, то это потому, что онъ, строго провозгласивпий, что цфлью поэтическаго произведен!я не является нравоучене, что у художественнаго творчества есть свой идеалъ, въ то-же время горячо возставаль противъ внесеня въ творчество нравственно безобразнаго, противъ литературы „палаческой“, „пр!апической“, „сатанической“. И вотъ нравственнымъ сознанемъ, своимъ различешемъ въ человЪкЪ „добра“ и „зла“, „свЪта“ и „тТЪни“ Пушкинъ озарялъ свои высоко художественныя произведения.

Не правъ-ли Гюйо,°?) говоря, что спустя много вЪковъ отъ всего Гомера, можетъ, останутся только простертыя руки Прама и улыбка сквозь слезы прощающейся Андромахи. И не потому, что эти м5ста наиболБе художественно прекрасны, но потому-что въ нихъ — сквозь эстетически прекрасное — выступаетъ трагически-трогающее (Пр!амъ) и н5жно-человЪчное (Андромаха).

Душа человЪ ческая доходить до „калоу к’ауаЭоу“ но м1ръ эстетическй, самъ по себЪ, не есть „ка^’ауаа“.

Она получается только отъ соединеня, отъ слит эстетическаго и этическаго, эстетическаго и религознаго, какъ это произошло въ средне вЪка, съ образомъ Беатриче, гдЪ Беатриче красота, а это красота ждетъ Данте въ высокомъ кругЪБ чистилища, чтобы подвести къ дверямъ рая земного и небеснаго.7°) Такъ и Пушкинъ эстетическое восхищен!е передъ Мадоной земной (Гончаровой) слилъ съ образомъ Мадоны-небесной. Временами прекрасное у Пушкина уже переступало н5юЙ порогъ и воспринимало отсвЪтъ чего-то „неизъяснимо“"") чудеснаго, отблескъ изъ мшра „святынь“.

УИ.

Пушкинъ шелъ къ вЪрЪ, къ христ!анскому религозно-

69) Гюйо. Современная эстетика р. пер. 1890, 41.

70) Пооф. Е. Аничковъ. „Очеркъ развитя эстетическихъь учен!й“, 1915, 31.

7') На терминЪ, на понятии, на духовномъ смыслЪ для Пушкина „неизъяснимаго“ останавливаеть наше вниман!е П. В. Струве въ пражскомъ сборник$ памяти Пушкина, 1929. Статья: „Неизъяснимый“ и „Непостижный“ и еще углубленнфе въ статьБ „Растуш и живой Пушкинъ“. (Однодневная газета „Пушкинъ“. Изд. Пушкинскаго комитета. Февр. 1937, 3}.