Bogomolьe

149 свиркой теплотцы выпилъ, а послѣ поздней обѣдни и разговѣется. — Живымъ во святые хочешь? — шутитъ отецъ и даетъ ему большую просфору со Святой Троицей на вскрышкѣ. — Вынулъ вотъ за твое здоровье. Горкинъ цѣлуетъ просфору и потомъ цѣлуется съ отцомъ три раза, словно они христосуются. Отецъ смѣется на мою новую рубашку, вышитую большими пѣтухами по рукавамъ и вороту, — „экъ тебя расписали!“ — и велитъ примочить вихры. Я приглаживаюсь у зеркала, стоя на бархатномъ диванѣ, и смѣюсь, какъ у меня вытянулось ухо, а Горкинъ съ двумя будто головами, — и асѣ смѣемся. Извощики весело кричатъ въВиѳанію-то на свѣженькихъ!., къ Черниговской прикажите!" — насъ будто приглашаютъ. И розовая, утренняя Лавра весело блеститъ крестами. Отецъ радъ, что махнулъ съ нами къ Троицѣ: — Такъ отдохнулъ... давно такъ не отдыхалъ, •какъ здѣсь. — Какъ же можно, Сергѣй Иванычъ . . . нигдѣ такъ духовно не отдохнешь, какъ во святой обители... говоритъ Горкинъ и взмахиваетъ руками, словно летитъ на крыльяхъ. — Духовное облегченіе... какъ можно! Да вотъ... какъ вчера заслабѣлъ! а послѣ исповѣди и про ногу свою забылъ, чисто вотъ на крылахъ летѣлъ! А это мнѣ батюшка Варнава такъ сподобилъ .,. іпошутилъ будто: „молитовкой подгоняйся, и про ногу свою забудешь." И забылъ! И спалъ-то не болѣ часу, а и спать не хочется... душа-то воспаряется !. . У гостиницы, въ холодкѣ, поджидаютъ наши богомольцы, праздничные, нарядные. Домна Панферовна не узнать: похожа на толстую купчиху, въ шелковой бѣлой шали съ бахромками и въ косынкѣ изъ кружев:цовъ, и платье у ней сиреневое, широкое. Сидитъ —