Bogomolьe

30 „всякаго обуреванія и навѣта, и обстоянія... избавь и спаси на пути-дорогѣ, и на постоѣ, и на... ходу!" Горкинъ все знаетъ! — А моя бабушка костоправка, и животы правитъ, и во всякихъ монастыряхъ была... Горкинъ умный старикъ, это вѣрно... и бабушка говоритъ... У бабушки ладанка изъ Іерусалима, съ косточкой... отъ мощей... всегда на себѣ носитъ! Я хочу поспорить, но вспоминаю, что теперь грѣхъ, — душу вадо очистить, разъ идемъ къ Преподобному. Я иду въ свою комнатку, вижу шарикъ отъ солитера, хрустальненькій, съ разноцвѣтными ниточками внутри ... и мнѣ вдругъ приходитъ въ голову удивить Анюту. Я бѣгу къ ней на цыпочкахъ. Она все сидитъ, поджавши ноги, на сундукѣ. Я спрашиваю ее, почему не спитъ. Она беретъ меня за руку и шепчетъ: „ бою-усь ... разбойниковъ бою-усь...“ Я показываю ей хрустальный шарикъ и говорю, что это волшебный и даже святой шарикъ... будешь держать въ карманѣ — и ничего не будетъ! Она смотритъ на меня, правду ли говорю, и глаза у ней, будто, просятъ. Я отдаю ей шарикъ и шепчу, что такого шарика ни у одного человѣка нѣтъ, только у меня и есть. Она прячетъ его въ кармашекъ. Я не могу заснуть. На дворѣ ходятъ и говорятъ. Слышенъ голосъ отца и Горкина. Отецъ говоритъ „самъ завтра провожу, мнѣ надо по дѣламъ рано!" Лежу и думаю, думаю, думаю... — о дорогѣ, о лѣсахъ и оврагахъ, о мосточкахъ... гдѣ-то далеко-далеко —Угодникъ, который теперь насъ ждетъ. Все думаю, думаю,и вижу... — и во мнѣ начинаетъ пѣть, будто не я пою, а что-то во мнѣ поетъ, въ головѣ, такое свѣтлое, розовое, какъ солнце, когда его нѣтъ на небѣ, но оно вотъ-вотъ выйдетъ. Я вижу лѣса-лѣса, и большой свѣтъ надъ ними, и все поетъ, въ моей головѣ поетъ...