Bogomolьe

4 имъ будто, травкой побаловаться. Какъ къ покосу ужъ тутъ никакими калачами не удержать, бѣгутъ. Воротятся — приналягутъ, а покуда сбродныхъ попринзймемъ. Какъ можно-съ, къ сроку должны поспѣть, будьпокойны-съ, ужъ догляжу. То же говоритъ и Горкинъ, — а онъ все знаетъ: покосъ — дѣло душевное, нельзя иначе, со споконъвѣку такъ; на травкѣ поотдохнугъ — нагонятъ. Раннимъ утромъ, солнце чуть надъ сараями, а у крыльца уже шарабанъ. Отецъ сбѣгаетъ по лѣстницѣ, жуя на ходу калачикъ, прыгаетъ на подножку, а тутъ и Горкинъ, чего-то ему надо. — Что тебѣ еще?. . — спрашиваетъ отецъ тревожно, раздраженно, — какой еще незаладъ? — Да все, слава Богу, ничего. А вотъ, хочу вотъ къ Сергію Преподобному сходить-помолиться, по обѣщанію... взадъ-назадъ. Отецъ бьетъ вожжей „Чалаго" и дергаетъ на себя. „Чалый" взбрыкиваетъ и крѣпко сѣчетъ по камню. — Ты еще... съ пустяками! Такъ-вотъ тебѣ въ самую горячку и приспичило? помрешь — до Успенья погодишь?. . Отецъ замахивается вожжей — вотъ-вотъ укатитъ. — Это не пустяки, къ Преподобному сходить-помолиться... — говоритъ Горкинъ съ укоризной, выпрастывая запутавшійся въ вожжѣ хвостъ „Чалому",Теплую бы пору захватить. А съ Успенья ночи холодныя пойдутъ, дожжи ... ужъ нескладно итить-то будетъ. Сколько вотъ годовъ все сбираюсь . .. — А я тебя держу? Поѣзжай по машинѣ, въ два дня управишься. Самъ понимаешь, время горячее, самыя дѣла, а... какъ я тутъ безъ тебя? Да еще, не дай Богъ, Косой запьянствуетъ? . . — Господь милостивъ, не запьянствуетъ... онъ къ зимѣ больше прошибается. А всѣхъ дѣдовъ, Сергѣй Иванычъ, не передѣлаешь. И годы мои такіе, и...