Bosniя, Gercegovina i Staraя Serbiя

667 цами и Русскими, которые въ то время занимали Каттарскій заловъ. Въ томъ же году Черногорцы, съ однимъ Русскимъ отрядомъ, напали на села въ окрестностяхъ Требинья и пожгли ихъ, но были принуждены потомъ къ отступленію. Тогда Сабитъ-паша призвалъ пгумена Ѳеодосія и Нектарія, чтобы судить ихъ. Нектарій былъ невиненъ, но зная, въ чемъ его обвиняли, увѣренъ былъ въ своей участи. Онъ сказалъ Ѳеодосію; «если увижу, что паша хочетъ казнить меня, я прежде распорю его самого кинжаломъ, какъ только меня приведутъ передъ него». Игуменъ сталъ умолять его не дѣлать этого, потомучто тогда Турки побили бы непремѣнно всѣхъ монаховъ, разрушили бы церковь п монастырь и предали смерти множество невинныхъ христіанъ. Онъ уговаривалъ его, если будетъ нужно, потерпѣть смерть безропотно, за Христа и Церковь. Эти слова сильно на него подѣйствовали. Когда ихъ привели, паша не хотѣлъ разбирать ихъ вину, а велѣлъ тотчасъ запереть пхъ въ свою конюшню. Нектарій опять сталъ произносить свои угрозы; но игуменъ со слезами умолялъ его отказаться отъ своего намѣренія. Въ это время пришелъ кавазъ паши и позвалъ Нектарія одного: онъ простился съ игуменомъ и отправился съ кавазомъ. Когда его ввели къ пашѣ, два каваза схватили его за руки, апаша своею рукою ударилъ его кинжаломъ. Но онъ тряхнулъ такъ, что обоихъ кавазовъ повалилъ на полъ и бросился на пашу, чтобы заколоть его: въ это мгновеніе онъ вспомнилъ слова игумена, и рука, въ которой онъ уже держалъ выхваченный у паши кинжалъ, у него опустилась. Въ это время кавазы успѣли опять схватить его и поразили его смертельно. Вытащили трупъ на дворъ, раздѣли и передъ разсвѣтомъ поволокли черезъ городъ къ висѣлицѣ, стоявшей у входа въ чаршію (гостиный дворъ): тутъ его повѣсили мертваго. Онъ висѣлъ три дня, и висѣлъ бы еще долѣе, если бы нѣкоторые старики не пошли къ пашѣ и съ великимъ страхомъ испросили позволеніе снять его тѣло; его