Grammatika lюbvi : izbrannыe razskazы

85 лалимая солнцемъ, казалась въ эти часы мертвымъ городомъ: только вскрикивали сивоворонки за стѣнами садовъ да меланхолически, тоской колоніальныхъ странъ, звучали рожки горнистовъ по загороднымъ холмамъ, гдѣ порою глухимъ стукомъ сотрясали землю пушки и мелькали бѣлые солдатскіе шлемы. Дни въ Константинѣ шли однообразно, но никто не замѣчалъ, чтобы госпожа Маро тяготилась этимъ. Въ характерѣ ея, тонкомъ и цѣломудренномъ, не проявлялось ни повышенной чувствительности, ни излишней нервности. Здоровье ея нельзя было назвать крѣпкимъ, но оно не доставляло тревогъ г-ну Маро. Поразилъ его только одинъ случай: однажды, въ Тунисѣ, арабъ-фокусникъ такъ быстро и глубоко усыпилъ ее, что она насилу пришла въ себя. Но это было еще во время переѣзда изъ Франціи; съ тѣхъ поръ такихъ рѣзкихъ паденій воли, такой болѣзненной воспріимчивости она не испытывала. И г. Марс былъ спокоенъ и убѣжденъ, что душа ея безмятежна и открыта для него. Да такъ оно и было, даже и въ послѣдній, четырнадцатый годъ его семейной жизни... Но вотъ появился въ Константинѣ нѣкто Эмиль Дю-Бюи. Эмилю Дю-Бюи, сыну г-жи Боннэ, давней и хорошей знакомой Маро, было всего девятнадцать лѣтъ. Г-жа Боннэ, вдова инженера, кромѣ Эмиля, рожденнаго ею въ первомъ бракѣ, выросшаго въ Парижѣ и уже изучавшаго право, бойѣё всего же занятаго сочиненіемъ только одному ему понятныхъ стиховъ и причислявшаго себя къ несуществующей поэтической школѣ „ Искателей“, имѣла еще дочь Элизу. Въ маѣ восемьдесятъ девятаго года Элиза готовилась къ вѣнцу, но заболѣла и черезъ нѣсколько дней умерла. Эмиль, дотолѣ никогда не бывшій въ Контантинѣ, пріѣхалъ на похороны. Легко понять, какъ тронула г-жу Маро эта смерть, смерть дѣвушки, уже примѣрявшей вѣнчальную фату; извѣстно и то, какъ просто устанавливается при такихъ обстоятельствахъ близость между людьми, даже едва узнавшими другъ друга. Къ тому же Эмиль и въ самомъ дѣлѣ былъ для г-жи Маро только мальчикомъ. Вскорѣ послѣ похоронъ г-жа Боннэ уѣхала къ роднымъ, во Францію.