Izabrannыe razskazы

261 было. Мерещился все холодъ, и поля, свистъ вѣтра, бѣлыя змѣи метелей... Въ избѣ сильно дуло изъ оконъ, и снизу съ полу. На другой день Мишка не поднялся. Авдотья-было разозлилась, но увидѣвъ, что онъ весь горячій, кашляетъ и глаза мутные, не тронула. Укрыла его бабкинымъ тулупомъ, а сама пошла „къ барынѣ" за подмогой. — Онъ у тебя босикомъ по улицѣ носится, вотъ и дождалась,—сказала строго Варвара Михайловна.—Смотри, чтобъ воспаленье легкихъ не схватилъ. — Да что мнѣ, барыня-милокъ, что мнѣ со стервецомъ подѣлать? Я ужъ ему и то говорю: сукинъ котъ, сиди дома, уши оборву... — Нѣтъ, нѣтъ, ты пожалуйста потише. Здѣсь не кабакъ. Лиза заходила къ Мишкѣ нѣсколько разъ. — Какъ у нихъ ужасно,—говорила потомъ матери.Воздз^хъ... грязь, какой-то мракъ, холодъ... Я прямо боюсь этой Авдотьи. — Ты всегда такая нервная была. Ну, а ужъ теперь, послѣ смерти мужа... Авдотью бояться! Противная баба, больше ничего. Лиза рѣшила — правда, стыдно такъ бояться и не любить. Надо за нее молиться. И съ этого дня стала она въ одинокой своей молитвѣ, поминая ближнихъ и дальнихъ, прибавлять имя Евдокіи. Когда мысленно, стоя на колѣняхъ, въ темнотѣ, называла ее, казалось, что это не совсѣмъ та, Евдокія была какъ-то лучше, и благообразнѣе, чѣмъ Авдотья-смерть. И послѣ, раздумывая, Лиза даже стыдилась, что назвала ее смертью. „Господи, вотъ святые лобызали прокаженныхъ"... И содрогалась. Если представить себѣ, что надо поцѣловать эти бѣлыя губы Авдотьи, костяной оскалъ съ запахомъ гнили, могилы, съ фосфорическимъ блескомъ глазъ полуголодныхъ... Нѣтъ, видно, она недостойна! Мишкѣ давали, что нашлось въ старой аптекѣ: хину, аспиринъ. Но онъ непрерывно кашлялъ. Метался, хрипѣлъ, и сама Авдотья вдругъ стала понурой, тише мѣрила ходу-