Kniga Іюnь : razskazы

105 поля шляпы закрываютъ его. Она почти не шевелится, низко нагнувшись къ столу хлебаетъ кофе и жуетъ хлѣбъ. Попугай вертится, чешется, чувствуетъ себя вполнѣ на мѣстѣ. Мелкія перышки летятъ изъ подъ его клюва со шляпы дамы. Весело смѣются парочки надъ забавной картиной. 4: # А солнце, милое, молодое, желтое, только что вылупившееся изъ зимнихъ тучъ, съ дѣтской невоспитанностью лиловитъ нафабренные усы бульвардье, зеленитъ перекрашенное манто дамы съ картонкой и ярко выдѣляетъ двѣ горькія морщинки у нарумяненнаго рта жрицы веселья. Озабоченно бѣгаютъ гарсоны, высоко надъ головами поднимая подносы. Звенятъ стаканы. Солнце. Весна. Жизнь. Весело! Какъ странно сидитъ этотъ „парижскій бульвардье". Онъ сидитъ не меньше ста лѣтъ. Помните у какихъ старыхъ романистовъ мы его уже встрѣчали? У него безсмысленные, но совсѣмъ не веселые глаза. Вѣдь онъ сто лѣтъ ждетъ чего то отъ этого солнца, и толпы и бѣдной рюмочки коньяку. Та, чьи неумѣлыя но усердныя руки крахмалили ему этотъ воротничекъ, вѣроятно, не хочетъ, чтобы онъ уходилъ изъ дому, и онъ ссорится съ ней и вретъ, что это необходимо для его дѣлъ. Кромѣ того ему нужно выпросить у нея нѣсколько грошей, чтобы заплатить расходы. Эта рюмочка коньяку дорого ему достается. И вотъ онъ одолѣлъ. Завоевалъ Сидитъ и смотритъ Глаза безсмысленные — онъ ни о чемъ не думаетъ. Смотритъ. Если бы онъ былъ калмыкомъ, онъ бы затянулъ пѣсню: „Солнце свѣтитъ, народъ ходитъ, стаканъ дребезжитъ"... Сидитъ. Смотритъ. И для этого невеселаго дѣла мучаетъ кого то. Зачѣмъ?