Kniga Іюnь : razskazы

— 120 твари приспособляются, одинъ трутень не можетъ. Эдакъ всякій распустится. Развалится, а другіе за него работай. Такъ вотъ что, если обратить на это серьезное вниманіе, то пчельникъ можно поднять до самыхъ высокихъ ступеней продукціи. Изъ придорожней монастырской часовенки вышелъ мо нашекъ съ зеленой бороденкой, въ прозеленѣвшей ветхой ряскѣ, разглядѣлъ сытаго конька прижмуренными глазами и поклонился, держа двумя руками подаянную книжечку. Марельниковъ тпрукнулъ на лошадь, досталъ пятакъ. Въ другое время не подалъ бы. Ну, а помѣщикъ Марельниковъ подаетъ на Божій храмъ. За часовенкой пора было повернуть къ городу. Пово. рачивать было страшновато — дорога узкая, не вывернуться бы на сторону. Но сытый конекъ — и откуда это ему? — живо понялъ въ чемъ дѣло, — и не успѣлъ Марельниковъ потянуть лѣвую вожжу, какъ тотъ самъ повернулся круто, чуть не на одномъ мѣстѣ и помчался домой. — Непріятная лошадь, — думалъ Марельниковъ, крѣпко держась за вожжи. Подъѣзжая къ городу, онъ вдругъ насторожился и у третьяго дома, маленькаго, деревяннаго, облупленнаго, сѣраго, рѣшительно потянулъ вожжи, остановился и вылѣзъ. Поднялся во второй этажъ, гдѣ въ сѣнцахъ на подоконникѣ стояли выставленныя на холодъ, хозяйственно-прикрытыя дощечками, крыночки, горшочки и латочки. Посмотрѣлъ, усмѣхнулся, пріосанился и дернулъ ручку звонка Дверь открыла дѣвченка, опрометью кинувшаяся куда-то вбокъ. Потомъ чей-то голосъ сказалъ: — Ишь! На ночь глядя... И вошла она. Въ сумеркахъ полное лицо ея казалось блѣднѣе, и глаза темнѣе и больше. Кромѣ того, на ней было что то