Kniga Іюnь : razskazы

— 126 И чьи-то посинѣвшіе губы повторили слова слышанныя давно: — Это рабочіе подымаются. Гудокъ вылъ, тянулъ, звалъ, собиралъ. Заклубились разсвѣтныя тѣни, выползли уроды, нежить моихъ зловѣщихъ предчувствій, тоскливый ужасъ моей далекой дѣтской души. Гудокъ созывалъ. Приползли нищіе и калѣки недавней войны, терзая стыдомъ и жалостью; сбѣжались убійцы, палачи, бѣсноватые изъ тюремъ, изъ больницъ и сумасшедшихъ домовъ и среди нихъ — самые страшные — здоровые и разумные. Замѣшали мутное варево моихъ разсвѣтныхъ кошмаровъ. Застывшіе, не смѣя шевельнуться, глазами широко ,„до холода въ нихъ“ раскрытыми, смотрѣли не дыша. Помню записанное тогда, отрывки помню: Бродятъ страшныя тѣни По мертвому городу. Ноги обрублены по колѣни, Костыли наступаютъ на бороду... Трубитъ моторъ. Слѣпятъ фонари. Летятъ упыри. Спѣшатъ до зари Таковъ ихъ обычай За свѣжей добычей. — А-а-а... гдѣ-то стрѣльба-а... — Ну, что же, Упокой, Боже. Душу убіеннаго раба... ...На Марсовомъ полѣ парадъ: Шагаютъ, за рядомъ рядъ, . Тѣни солдатъ, Блеститъ шитье ихъ мундировъ — Ать! два! Ать! Хорошо шагать!