Kniga Іюnь : razskazы

— 45 ночевать. Остановился онъ въ деревнѣ въ корчмѣ, лошадей отара зилъ • братно, а утромъ за нимъ пришлютъ лошадей изъ Зозуленецъ, куда онъ ѣдетъ по дѣлу. Въ корчмѣ ночевать не хочетъ. Эльвира Карловна согласилась, но какъ то довольно холодно. Катерина Петровна не сбратила на гостя никакого вниманія. Тутъ же было рѣшено, что ночевать онъ будетъ во флигелѣ, гдѣ ему натопятъ комнату. Пригласили поужинать; онъ поблагодарилъ, все очень весело и привѣтливо, съ большимъ аппетитомъ поѣлъ, много и громко говорилъ, и сразу послѣ ужина отправился спать. И вотъ тутъ то и началось. Вошла ключница, приложила палецъ къ губамъ, заглянула за всѣ двери и сказала свистящимъ шопотомъ: — Это онъ! — Кто? — Шшшш... Онъ. Панъ Лозинскій. Нѣмая картина, которой такъ тщетно добивался когда то Гоголь, въ послѣднемъ актѣ своего „Ревизора". Всѣ замерли. Сколько времени продержались бы мы такъ я не знаю, если бы не громкій ревъ сестры Лены, которуюнянька схватила на руки. Дверь распахнулась влетѣлъ Бартекъ: — Поваръ говоритъ, что это навѣрное онъ самый и есть. Панъ Лозинскій. А то кто же? — Господи! Что же намъ дѣлать? Няня уведите дѣтей! Няня встала, держа Лену и ловя другой рукой мою руку, но я крѣпко уцѣпилась за Катерину Петровну, рѣшивъ дорого продать свою свободу. Катерина Петровна обняла меня и прижала къ себѣ. Носикъ у нея покраснѣлъ, и въ широко открытыхъ глазахъ слезинки. Слезинки, а глаза испуганные и счастливые. — Не понимаю, — говорила между тѣмъ Эльвира Карловна,— Что же онъ одинъ можетъ здѣсь сдѣлать!