Kniga Іюnь : razskazы

- 97 ные цвѣта и, благодаря этимъ цвѣтамъ и собственной естественной окраскѣ, такъ плотно сливалась съ окружающей средой — со стѣной, съ диваномъ — что ее и при желаніи нелегко было замѣтить. Душа у нея тоже принимала окраску „среды". Зоя весела, и Кука улыбается. Зой молчитъ и Куки не слышно. Такъ, гдѣ же ее выдѣлить изъ этого фона звонкаго и яркаго? Зоя нервничала, похудѣла. Стала разсѣянной. О князѣ никогда не говорила, но если Кука о немъ упоминала, она сразу затихала и настораживалась. Разъ неожиданно сказала: — Здоровое животное. У него, навѣрное, какъ у лошади, селезенка играетъ. И лицо ея стало злое и несчастное. Кука мечтала о князѣ. Мечтала не для себя, а за Зою Развѣ смѣла она — для себя? Вотъ Зоя утромъ сидитъ съ нимъ на балконѣ, гдѣ то у моря. На ней розовый халатикъ, тотъ самый, который Кука сейчасъ разрисовываетъ для американки. Плечи у Зои смуглыя, душистыя, сквозятъ черезъ золотое кружево. Князь улыбается и говоритъ... Кука совсѣмъ не можетъ себѣ представить, что онъ говоритъ. Можетъ быть просто „счастье! счастье! счастье!" Настали тревожные дни. Зэя двое сутокъ пролежала въ постели, ничего не ѣла и молчала. На третій день пришелъ князь и Зэя хохотала, какъ пьяная, и все приста вала къ Кукѣ. — Князенька, посмотрите, какая моя Кука чудесная! Сидитъ, веснушками шевелитъ. А когда князь ушелъ, она долго сидѣла съ закрытыми глазами и на вопросы не отвѣчала. Потомъ, не открывая глазъ, сказала: — Уйдите-же! Вы видите, что я устала. Но вотъ насталъ вечеръ, когда Зоя сама пришла къ Кукѣ, блѣдная, словно испуганная. Тэффи 7