Lѣto gospodne : prazdniki

117 ковь. И всѣ, кажется мнѣ, только и думаютъ объ яблокахъ. И Господь здѣсь со всѣми, и онъ тоже думаетъ объ яблокахъ: Ему-то и принесли ихъ — посмотри, Господи, какія! А онъ посмотритъ и скажетъ всѣмъ: „ну и хорошо, и ѣшьте на здоровье, дѣтки!4 И будутъ ѣсть, уже совсѣмъ другія, не покупныя, а церковныя яблоки, святыя. Это и есть — Преображеніе. Приходитъ Горкинъ и говоритъ: „пойдемъ, сейчасъ окропленіе самое начнется". Въ рукахъ у него красный узелокъ — „своихъ". Отецъ все считаетъ деньги, а мы идемъ. Ставятъ канунный столикъ. Золотойголубой дьячокъ несетъ огромное блюдо изъ серебра, красныя на немъ яблоки горою, что подошли изъ Курска. Кругомъ на полу корзинки и узелки. Горкинъ со сторожемъ тащатъ съ амвона знакомыя корзины, подвигаютъ „подъ окропленіе, поближе". Всѣ суетятся, весело, — совсѣмъ не церковь. Священники и дьяконъ въ необыкновенныхъ ризахъ, которыя называются „яблочныя", — такъ говоритъ мнѣ Горкинъ. Конечно, яблочныя! По зеленой и голубой парчѣ, если вглядѣться сбоку, золотятся въ листьяхъ крупныя яблоки и груши, и виноградъ, —■ зеленое, золотое, голубое: отливаетъ. Когда изъ купола попадаетъ солнечный лучъ на ризы, яблоки и груши оживаютъ и становятся пышными, будто они навѣшаны. Священники освящаютъ воду. Потомъ старшій, въ лиловой камилавкѣ, читаетъ надъ нашими яблоками изъ Курска молитву о плодахъ и виноградѣ,необыкновенную, веселую молитву, — и начинаетъ окроплять яблоки. Такъ встряхиваетъ кистью, что летятъ брызги, какъ серебро, сверкаютъ и тутъ, и тамъ, отдѣльно кропитъ корзины для прихода, потомъ узелки, корзиночки... Идутъ ко кресту. Дьячки и Горкинъ суютъ всѣмъ въ руки по яблочку и по два, какъ придется. Батюшка даетъ мнѣ очень красивое изъ блюда, а знакомый дьяконъ нарочно, будто, три раза хлопаетъ меня мокрой кистью по головѣ, и холодныя струйки