Lѣto gospodne : prazdniki

161 щаюсь съ запахомъ кислоты и краски, съ чѣмъ-то еще, веселымъ, чѣмъ пахнутъ Святки, и даю Горкину — на, сожги. — А, можетъ, жалко? — говоритъ онъ и не беретъ. — Только не нацѣпляй. Ну, поглядишь когда. Вонъ гонители мучили святыхъ, образины боговъ-идоловъ нацѣплять велѣли, а кто нацѣпитъ — про-палъ тотъ человѣкъ, какъ идолу поклонился, отъ Бога отказался. И златомъ осыпали, и висоны сулили, и звѣрями травили, и огнемъ палили, а они славили Бога и Христа! — Такъ и не нацѣпили? — Не то что... а плевали на образины и топтали! — Лучше сожги... — говорю я и плюю на харю. — А жалко-то ..? — Наплюй на него, сожги!.. Онъ держитъ харю передъ огнемъ, и вижу я вдругъ, какъ въ пробитыхъ косыхъ глазахъ прыгаютъ языки огня, пышитъ изъ пасти жаромъ... Горкинъ плюетъ на харю и швыряетъ ее въ огонь. Но она и тамъ скалится, дуется пузырями, злится .. . что-то течетъ съ нее, — и вдругъ, вспыхиваетъ зеленымъ пламенемъ. — Ишь, зашипѣлъ-то какъ ... — тихо говоритъ Горкинъ, и мы оба плюемъ въ огонь. А харя уже дрожитъ, чернѣетъ, бѣгаютъ по ней искорки. .. вотъ уже золотится пепломъ, но еще видно дырья отъ глазъ и пасти, огненныя на сѣромъ пеплѣ. — Это ты хорошо, милокъ, соблазну не покорился, не пожалѣлъ, — говоритъ Горкинъ и бьетъ кочережкой пепелъ. — „Во Христа креститеся, во Христа облекостеся", поютъ. Значитъ, Господень ликъ носимъ, а не е г о. А теперь Крещенье-Богоявленье, завтра изъ Кремля крестный ходъ на рѣку пойдетъ, Животворящій Крестъ погружать въ ердани, пушки будутъ палить. А кто и окунаться будетъ, подъ ледъ. И я буду, каждый И. Шмелевъ 11