Otčій domъ : Semeйnaя hronika. Kn. 4-5

231 страшное событіе въ Петербургѣ. Пережилъ и весь трепетъ его ожиданій, вмѣстѣ со своими единомышленниками. Среди нихъ были люди, которые метались въ безплодныхъ попыткахъ остановить ожидаемое шествіе рабочихъ ко дворцу. Волна уже поднялась и не могла не покатиться... Еще наканунѣ вечеромъ, въ одномъ кружкѣ Павелъ Николаевичъ горячо спорилъ, предсказывая кровавый конецъ затѣи. Поссорился, между прочимъ, со своимъ пріятелемъ и бывшимъ секретаремъ, знакомымъ намъ Елевферіемъ Митрофановичемъ Крестовоздвиженскимъ, который былъ въ восторгѣ отъ плана идти къ царю съ крестомъ, иконами и хоругвями. Вѣдь, именно такой планъ онъ и самъ развивалъ когда-то во младости! — Все духовенство должно подняться за Талономъ, поднять хоругви и идти къ царю за поруганной правдой! Кто осмѣлится стрѣлять въ крестъ, иконы и служителей Христа на русской землѣ? — Не принимая самъ участія въ этомъ шествіи, я считаю нечестнымъ толкать на это опасное предпріятіе рабочихъ! — попрекнулъ его сгоряча Павелъ Николаевичъ. — Ну, вы не пойдете, а я пойду! — отвѣтилъ оскорбившійся Елевферій Митрофановичъ. На другой день Елевферій Митрофановичъ вышелъ на улицу и болѣе уже не возвратился. Вѣроятно, былъ убитъ шальной пулей въ числѣ многихъ изъ любопытной публики, потому что, по справкамъ Павла Николаевича объ арестованныхъ, въ ихъ числѣ Крестовоздвиженскаго не оказалось... Если-бы не упрекъ, брошенный Крестовоздвиженскому Павломъ Николаевичемъ, тотъ, вѣроятно, не пошелъ-бы и остался живъ. Къ возмущенію, которымъ горѣла душа Павла Николаевича, примѣшалось огорченіе и безпокойство на