Rodnoe

112 — Пусть живетъ. И онъ сродни... — Да какъ же не сродни-то!—опять сказала Арина. — Да вѣдь и тебѣ дядя двоюродный... — Да, да... И вотъ хотѣлъ я сказать... Куда же это папаша столько денегъ разсовалъ! Съ мая было у него семьсотъ шестьдесятъ, я ему мѣди на пятьдесятъ перевозилъ... въ именины его, самъ я смотрѣлъ, было четыреста сорокъ, а вотъ въ бумажникѣ полутораста не хватаетъ... Вы, пожалуйста, тетенька, не подумайте... а только интересно мнѣ... Арина вспомнила про ключи, хотѣла сказать и промолчала. А Софья стала тихо-тихо отходить въ глубь комнаты, задержалась въ задней и слушала. А Николай Данилычъ уже говорилъ, что надо завтра же отпустить Степана и отправить въ Москву пролетку и лошадей. Вынулъ записную книжечку, пересмотрѣлъ наказы Данилы Степаныча, — куда и кому сколько на случай его смерти. Куда монастырю столько — три тысячи! Довольно и пятисотъ. Ну, роднымъ этимъ можно и полностью, по пятьдесятъ... Двадцать два человѣка! Вотъ монастырь-то и подѣлится. Сто рублей Семену Морозову на похороны или, коли раньше помретъ, снохѣ на поправку... Ну, и это можно. Аришѣ по десять рублей въ мѣсяцъ, Захарычу по пять... за пчелъ... Софьюшкѣ и Ванюшкѣ двѣсти рублей... Степану драповое пальто и купить новые сапоги, тройку и картузъ... Отвернулся къ саду, сжалъ губы и смотрѣлъ черезъ набѣжавшія слезы. — Все, папаша, исполню... все... Выпилъ стаканъ чаю, прошелъ на усадьбу, обошелъ домъ. Что съ нимъ дѣлать? Зналъ, что не будетъ здѣсь жить, что куплено уже мѣсто на кладбищѣ женскаго монастыря, гдѣ женина родня, у часовни, гдѣ и братъ, умершій отъ чахотки. Увидалъ кресло, записалъ — отправить. Переписалъ мебель, часы съ башеннымъ боемъ, зеркало. Куда имъ здѣсь? И все думалъ, что