Russkoe zarubežьe Svяtѣйšemu patrіarhu Varnavѣ, po slučaю 25-lѣtія episkopskago služenія

цяхъ не всегда съ увлеченемъ, однако и не для развлечен!я, но для усвоен!я ученыхъ пров$ренныхъ результатовъ и для научен!я въ настоящей ученой работЪ введен!емъ въ научную лаборатор!ю и утвержденемъ въ ней. ЗдЪсь трогало не ученое самохвальство, а ученое исповЪдан!е. И самъ я студентомъ Московской Академ!и былъ глубоко потрясенъ, когда всевЪдушИй руссюй церковный историкъ Е. Е. Голубинсюй (1 1912, [1 7) заявилъ на лекщи, что по какому-то частному вопросу объ отношен!ях». Новгорода и Пскова онъ не пришелъ къ окончательному р5Ьшен!ю, ибо всЪ наличныя попытки, перечисленныя полност!ю и разобранныя имъ, кажутся ему неудовлетворительными. Напротивъ, говоруны и краснобаи слушались иногда, якобы, съ затаеннымъ дыхан!емъ, но въ общемъ мнЪн!и не выходили изъ ранга „водолеевъ“...

При такомъ ученомъ функц!онирован!и вполнЪ естественно, что профессура и въ смысл$ преподаван!я проявляла ученое творчество, въ которое непосредственно вовлекалось и студенчество. Съ этой стороны ярко выд$лялся выше упомянутый М. И. Каринсюй, который еще преподавателемъ Московской Семинар!и оффищально препирался съ. митр. Филаретомъ, и тотъ письменно разъяснил „возражателю“ свое мн$Ън!е. Излагая истор!ю философии, М. И. Каринск въ присутств!и студентовъ въ самой аудитор!и производиль метафизическую или логическую обработку философскаго мятер!ала, . и студенты непосредственно видЪли самый процессъ ученаго созидан!я и активно входили въ него своимъ умственнымъ соучастемъ. М. И. Каринск!й не имлъ и не преподносилъ готовыхъ формулъ и трафаретныхъ схемъ, но каждый разъ творилъ вновь и этимъ захватывалъ всЪхъ слушателей. Не вс$мъ, конечно, это было дано, однако преемники честно стремились соблюдать прежн!е священные завЪты, продолжать и улучшать ихъ работу по объему и методу. НаиболЪе сильно сказывалась эта особенность въ печатныхъ трудахъ, которые

70