Russkoe zarubežьe Svяtѣйšemu patrіarhu Varnavѣ, po slučaю 25-lѣtія episkopskago služenія

я

Третья обязанность академической профессуры состояла въ руководств студенчествомъ и совершалась чрезъ „совЪты“ Академй — изъ всЪхъ полноправныхъ членовъь — и чрезъ „правленя“ изъ немногихъ избранныхъ лицъ (для административно- хозяйственныхъ дЪлъ). Собственно начальственно- дисциплинарный режимъ подлежалъ вол Ректора (съ инспекторомъ), и вопросы этого рода походили до профессорской коллейи лишь при особыхьъ осложнен!яхъ, если надо было опереться на нее, или укрыться за нею, а въ остальномъ все протекало мимо насъ по поедначертанному руслу. Посему лишь сь начала ХИХ в. профессура была привлечена болфе активно кь этой области, когда политическя волнен!я перебросились на искусственно взвинченное свЪтское студенчество и косвенно отозвались на акацемическомъ. Не легкое было это время для всего академическаго профессорства, коль скоро ране оно совс$мъ устранялось, а теперь вынужденно призывалось „спасать положен!е“, запутанное, главнымъ образомъ, начальствомъ новой формащи... Но надо было дЪйствовать, потому что студенты перестали повиноваться своей ближайшей власти, иногда абсолютно и всею массой отвергали ея представителей и отказывались отъ исполнен!я принятыхъ правилъ, замБняли ихь на практикЪ „своими законами“, имфя на своей сторонЪ нЪкоторую часть профессуры, изъ боязни или по увлеченно защищавшей лукавый девизъ, что „студенчество — великая сила“... Касательно

`обозр$ваемыхъ годовъ я говорю не какъ академическй „членъ совЪта“, но въ качествЪ непосредственнаго и подсуднаго свидЪтеля. Тяжело вспоминать эти тревожные и черные дни, когда было столько измБнъ и паденй со всБхъ сторонъ, а студенчество находилось подъ н$которымъ бунтарскимъ психозомъ, поджигаемое вн-шними агитаторами и подстрекаемое иногда „новаторами“ изъ профессорской среды. Въ это роковое время истинною спасительницей академическаго дЪла была ос-

$32